Отражение (СИ)

— Я забыл тебе сказать, что нам ни к чему тревожить соседей, поэтому нашел нам более подходящее место встречи.

— С каких пор такая забота о мирном населении?

— Я всегда был добр к людям, не наговаривай на меня. Разворачивай автомобиль и езжай на строительный объект в районе Минами.

Хибари напряженно стиснул руль. Это было тем местом, где убили Хром и Юи. Конечно, он и раньше подозревал, что Мукуро, по крайней мере, причастен к их смертям, но сейчас подозрение сформировалось в уверенность.

— Ты будешь захлебываться кровью, обещаю, — спокойно произнес он в трубку, и Мукуро на том конце провода расхохотался. Хибари разъединился, бросил мобильный на соседнее сиденье и втопил педаль газа в пол.

Он не особо беспокоился за Катсу, потому что для наивного Мукуро его жизнь была единственным козырем. Это было смешно: много лет утекло с того позорного поражения восемнадцать лет назад, и Кея давно не тот мальчишка, впервые столкнувшимся с чем-то сверхъестественным. Теперь расклад был явно не в пользу Мукуро, поэтому его самоуверенность смешила, хотя и весьма настораживала. Зная его, можно быть готовым к любым сюрпризам.

Он припарковал автомобиль перед желтой заградительной линией и немного посидел в салоне, пытаясь отделаться от видения полицейских машин и толпы зевак, которых он встретил, впервые оказавшись здесь.

Что же. Сегодня Мукуро отплатит за все и сполна.

Хибари вышел, хлопнув дверцей, и аккуратно поправил воротник пиджака. Он намеревался встретиться с семьей Каваллоне перед отъездом, поэтому успел переодеться, о чем сейчас несколько жалел, что придется испачкать новый костюм кровью — до конца ее отстирать невозможно даже при помощи химчистки.

— Папа! — вскрикнул Катсу, увидев на пороге комнаты высокий стройный силуэт отца. — Папа! — Слезы покатились сами по себе, хотя он и пытался отчаянно сдержать их, сохранить хоть какие-то остатки гордости. — Прости… меня… Папа…

Он никогда не слушал отца, не верил его словам, он столько всего наговорил ему, а отец, как всегда, был прав, во всем прав. Убеждал его, предостерегал, а он… игнорировал, еще и истерил, ругался и в завершении всего сбежал из дома к человеку, который сделал его отцу столько плохого. Сам привел его в ловушку, предал.

Хибари ничего не сказал, присел рядом на колени, вздохнул и мягко положил ладонь на его голову. И от этого простого, даже не совсем ласкового жеста захотелось плакать еще сильнее.

Катсу хотел бы его обнять — он бы осмелился сделать это сейчас, но руки были скованы, и он просто ткнулся лицом в его плечо, содрогаясь от судорожных рыданий. Он не знал, что задумал Мукуро, не знал, для чего ему так нужен его отец, но понимал, что это что-то очень нехорошее, что-то, что его отцу совсем не понравится. И во всем виноват он — Катсу. Почему? Ну почему он не слушал? Слепо верил едва знакомому человеку, открылся ему, позволил…

— Перестань хныкать, Катсу, — сказал Хибари своим до боли привычным и родным отстраненным голосом. — Веди себя достойно. Все будет в порядке, я разберусь со всем.

— Да… — кивнул Катсу, глотая слезы и кусая губы, чтобы сдержать себя в руках. — Я во всем виноват. Прости меня. Прости меня, пожалуйста, папа… Я не слушал тебя…

— Считай это уроком на будущее. — Хибари отстранился и внезапно улыбнулся — тепло, даже нежно, и его взгляд стал таким ласковым, что у Катсу перехватило дыхание. Его отец никогда не улыбался так, он лишь изредка кривил губы в превосходительной усмешке, он не смотрел с любовью, а колол льдом в глазах, и он никогда, никогда не гладил его по волосам так мягко. — Я со всем разберусь, — повторил он и выпрямился.

— Очень трогательно. — Послышались негромкие хлопки. Мукуро оторвался от дверного косяка, который подпирал плечом, и снисходительно усмехнулся, подходя ближе. — Воссоединение отца и сына — что может быть милее?

Хибари открыл коробочку, вооружаясь тонфа, и слегка пригнулся для атаки. Он не собирался с ним говорить, не желал выслушивать его бредни и мерзкие подкаты, он хотел просто выбить из него все дерьмо. Забить до смерти, как и намеревался еще до их первой встречи.

— Я бы на твоем месте не стал…

Хибари не дал ему договорить, метнулся в его сторону и с размаху ударил прямо в челюсть, сразу же отправляя его в полет на грязный пол. Он не обратил внимания на возглас Катсу за спиной, бил еще и еще, наслаждаясь видом корчащегося от боли Мукуро, пытающегося прикрыть руками жизненно важные части тела, что не сразу насторожился тем, что он совсем не сопротивляется. Мукуро даже не зажег собственное пламя, не выдернул из тумана трезубец — ничего.

Хибари в недоумении остановился, облизывая пересохшие губы, и вдруг услышал болезненное мычание Катсу, копошащегося позади. Он обернулся, чувствуя неясное беспокойство, и тут же отвернулся, стискивая челюсть.

— Я же хотел предупредить тебя, — прокряхтел Мукуро, с трудом приподнимаясь. — Ты никогда не слушаешь, пришлось продемонстрировать.