Отражение тайны

– Значит, я всего лишь величайший неудачник, – пожал плечами Йенсен.

Менеджер вздохнул.

Потом вытащил из ящика стола какой-то бланк и пододвинул его Йенсену.

– Подпишите согласие с возможными эксцессами.

– М?

– Обычная процедура, – пояснил менеджер.

– Ну, для вас, может, и обычная, а я так в первый раз, – возразил Йенсен. – Мне бы хотелось знать, что меня ожидает в случае этого… «эксцесса».

Менеджер неопределенно махнул рукой.

– Вы же знаете мою прежнюю профессию, – усмехнулся Йенсен. – Вы же понимаете, что мне сейчас будет любопытно, ияот вас не отстану.

– Ничего не будет, – неохотно ответил менеджер.

– Мне начать любопытствовать?

– Да нет, правда ничего не будет. То есть будет ничего.

– М?

– Понимаете… мы не можем ни в чем быть уверены. Нет, нет, нет, я не говорю о технической стороне, – заторопился менеджер, увидев выражение лица Йенсена. – В аппаратах мы как раз уверены… Я о другом. Понимаете… год, два, три, пять… десять лет, в конце концов… Но такой прыжок, как у вас… Что произойдет за это время? Война… экологическая катастрофа… природные катаклизмы… машины могут быть уничтожены. Вы просто не выйдете… понимаете, вы просто сделаете шаг в никуда.

– И начиная с какого срока действует подобный контракт?

– Начиная со ста лет.

– Вы оптимисты.

– Приходится.

– И сколько таких контрактов уже подписано?

– Вы первый, – был тихий ответ.

Пуленепробиваемое стекло отражало лишь чуть, но и этого хватило для того, чтобы, уходя, Йенсен видел, как задумчиво смотрит ему в спину менеджер.

* * *

Йенсен стоял у портала и прислушивался к своему дыханию. Странно, он даже не волновался. Или настолько уверил себя, что волноваться не стоит, что не замечает своего волнения.

Он готов к путешествию.

А вот готово ли путешествие к нему?

– Шаг в вечность, – тихо сказал он.

– Что? – вскинул голову техник, настраивающий аппарат.

– Шаг в вечность, – сказал он технику.

– А, – расплылся в улыбке тот. – Все что-то говорят. Что-то странное и непонятное, да.

– А вы бы что сказали? – спросил Йенсен.

– Не знаю, – пожал плечами техник. – Я-то туда не собираюсь.

– Ну а если бы?

Техник задумался.

– Я бы… я бы сказал «Привет».

– Почему? Вы же не знаете, что и кто ждет вас там… то есть потом.

– Вот поэтому лучше и поздороваться, – ответил техник.

Йенсен улыбнулся.

– Готово, – сказал техник. – Вам, наверное, сказали уже все? Просто шагните, и все. Не слишком широко, не резко… так, медленно и плавно… Ну, как обычно ходите.

– Хорошо, – кивнул бывший журналист.

– Тогда давайте, – похлопал его по плечу техник. – Прощайте.

Йенсен снова улыбнулся.

– Привет, – сказал он.

И шагнул.

* * *

Его схватили под мышки и грубо рванули на себя. Он заморгал, а потом зажмурился. Слишком быстро и резко сменилась картинка перед глазами за единый миг.

– Вперееед! – проорали над его ухом. – Ты слишком долго спал!

Что-то громыхнуло в отдалении, а через секунду – уже совсем рядом, казалось, в шаге от него. Он упал на колени, продолжая жмуриться, и зажал уши руками.

Его подхватили, рывком поставили на ноги и потащили куда-то, дергая за куртку и толкая в спину. Он спотыкался. Глаз он не открывал, и так слишком сильно бил даже по закрытым векам какой-то странный, слепящий, неестественный свет, и продолжал бы и дальше зажимать уши, если бы вдруг ноздри не резанул едкий запах и легкие не начали судорожно сокращаться. Он зашелся в кашле и приложил руку к носу, стараясь хоть так фильтровать то, от чего его чуть не выворачивало наизнанку.

Его еще немного протащили по каким-то кочкам и чему-то неприятно чавкающему, а потом усадили, прислонив к чему-то склизкому, сунули в руки очередное «что-то» – липкое и теплое – и оставили в покое.

Йенсен еще немного посидел, зажмурившись и затаив дыхание, а потом открыл глаза.

Глина. Ну, или суглинок. А может, просто грязь. Грязь везде. На странном ружье, что у него в руках, на его одежде, на лицах людей рядом. Окоп, в котором они сидят, – это же окоп, да? – словно целиком вырыт в огромном коме грязи, которая чавкает и пузырится при каждом движении.

Воздух наполнен гарью, дымом, запахом чего-то химического и невероятно вонючего. А может, это обычный сероводород, который прорывает тягучие пузыри у них под ногами.

Звуки вокруг – та же грязь. Хруст, скрежет, чавканье, глухое уханье чего-то, – неужели взрывов? – треск и… неужели это шаги?

Йенсен привстал и выглянул из окопа.

Через секунду он, пораженный ужасом, сползал вниз.

– Война миров… – прошептал он.

– Что? – громко переспросил его сосед.

– Война миров! Уэллса!

– Что?

– Это какой год? – проорал он в ухо соседа.

– Что?

– Какой год?

Ответ он расслышал лишь наполовину, но и так догадался, что это было не то время.

– Но почему меня вытащили?

– Ты тоже «рачок»?

– Что?

– Ты тоже «рачок»?

– Какой рачок?

– Рачок-отшельник! Из тех! Что! Болтаются! В тех! Машинах!

Йенсен обернулся в сторону, куда показывал собеседник.

В нескольких сотнях метров от него, исцарапанная, кое-где покореженная, но несомненно рабочая, тускло поблескивала и мерцала огоньками таймера рама портала.

– Да! – обрадованно заорал Йенсен.