Отражения

Гостиная оказалась настоящей: мягкий ковер на паркете, запах пионов и пыли, легкая прохлада и тишина. К счастью, сегодня никто из служанок не спал здесь: видимо, Амелию перестали сторожить. Или решили, что дневные события достаточно ее вымотали, поэтому принцесса спит, а не пытается сбежать.

Амелия обернулась, но встретила лишь свое отражение.

Зеркальная дверь закрылась бесшумно. Маленький огонек над плечом Амелии – она не заметила, как волшебник зажег его, – давал света достаточно, чтобы в густом мраке найти дорогу между кресел, столов и этажерок. Когда Амелия зашла в спальню и нырнула под одеяло, как есть, в халате и теплых носках, испачканных межстенной пылью, огонек завис на высоте ее роста и медленно, как тлеющий уголек, погас.

Стало тревожно и странно. Амелия почувствовала, что ее тошнит от страха и в висках громко, жарко стучит кровь. Ледяные пальцы дрожали и нервно сжимали край одеяла.

Чужое волшебство пугало и манило одновременно, а волшебства вдруг стало много, как в сказках. Понял ли Мастер Юлиан, что у нее, Амелии, есть дар? А если понял – не решится ли использовать это против нее? Ведь не просто же на чай он зашел, и разговор, который она чуть не подслушала, точно касался и самой Амелии тоже.

И, главное, он касался власти.

Той игры, в которой Амелия была не то призом, не то козырем в рукаве – у кого из?

Плакать почему-то не хотелось, наоборот, Амелией вдруг овладела странная, злая решимость. Она села в кровати и сердито уставилась в сумрак спальни.

Темное зеркало над камином показалось провалом куда-то вовне.

Окном, не дверью – но и этого достаточно, чтобы посмотреть и узнать то, что нужно.

Свеча зажглась удивительно легко, и в зеркале появилась Амелия – испуганная и злая одновременно. Заплетенная коса растрепалась, огонек свечи бликовал и отражался в глазах – и в этот раз Амелия не отводила взгляд, а стойко и смело смотрела прямо перед собой.

Она не знала, что хочет увидеть, цеплялась то за один, то за другой разрозненный образ: вот ее золотоволосый дядюшка с улыбкой, похожей на солнце, вот Ивейн Вортигерн с опаской наблюдает, как лорд дель Эйве завязывает себе глаза шарфом – словно бы он, Ивейн, не желает видеть в игре чужака. Пусть даже этого чужака пригласила сама принцесса. Вот лорд Дамиан улыбается, перехватив взгляд Амелии в коридоре. Вот зеркало превращается в дверь – и там, с другой стороны двери Амелия видит свою комнату.

Глаза начали слезиться от напряжения, и картинка в зеркале подернулась рябью, поплыла. Амелия моргнула – и в следующий миг испуганно ахнула.

На нее смотрела незнакомка.

Испуганная и удивленная не меньше, чем сама Амелия.

Темные волосы, аккуратно завитые, словно девушка только что вернулась с праздника, едва доходили до плеч.

В руке она держала трость – глупую, ярко-розовую, в виде странной длинноногой птицы с большим клювом.

Получилось!

Стекло между ними никуда не исчезло, но они обе смотрели друг на друга, как если бы встретились у окна.

Амелия хотела протянуть руку и дотронуться, но не успела.

Шаги в гостиной раздались неожиданно, и Амелия не сразу поняла, не чудится ли ей этот звук. Она вздрогнула и повернула голову, вслушиваясь в ночные шорохи. Кто-то вошел в покои, осторожный, но уверенный. Кто-то, кто пришел проверить, на месте ли принцесса.

И если застанет ее сейчас здесь, то…

…лучше никому ничего не знать.

Амелия отступила на шаг и погасила свечу.

***

Отделаться от чувства, что в доме Вивианы со мной произошло что-то мерзкое, было сложно. Мне снились тревожные, тяжелые сны, мешанина из лиц, образов и всех этих лестниц, залов, картин. Я то оказывалась голой под цепкими взглядами Форжо и Феликса, то меня заставляли петь – и Лин безжалостно улыбалась, пока я фальшивила и путалась в словах.

Эти сны были обычными. Не теми, в которые проваливаешься с головой, не теми, которые уводят тебя на иную сторону мира. Мой разум смеялся надо мной, гнал меня, как гончая – лисицу, пока я не проснулась.

Кто-то осторожно, очень мягко тряс меня за плечо.

Я моргнула, прогоняя остатки мороков. На меня смотрел Ренар – бледный, очень серьезный.

– Ты кричала во сне, – сказал он тихо и сел на краешек кровати.

Я поднялась на локтях.

Комната была незнакомой, проходной, с двумя высокими окнами, между которыми я ожидала увидеть зеркало – но там была лишь стена. Я лежала на узкой кровати, приставленной к стене, в том же платье, в котором ушла сначала на встречу с леди Аннуин, а потом – в дом Вивианы.

В дом Феликса, снятый для Вивианы и из-за зеркала.

Роскошная ткань натерла кожу. Волосы растрепались. Я чувствовала на щеке след от подушки. Кто бы ни принес меня сюда, он потрудился лишь снять с меня туфли, не более того.

На столике рядом горела свеча, а в камине переливались оранжевым угли. Голова была полна тумана.

Мне страшно хотелось пить, поэтому чашку из рук Ренара я приняла без раздумий.

В ней был травяной отвар, горьковатый и прохладный.

– Антея велела дать тебе это, когда очнешься.

– Антея? – удивилась я.

Ренар кивнул: