Отраженный свет

Потрескивают дрова, шумит листва на кустах, журчит где-то ручей. Вслушиваешься, хочется услышать в ночном шепоте что-нибудь таинственное, и становится немножко грустно оттого, что давно уже не веришь в добрых и злых волшебников, в фей и эльфов. Скучно все-таки быть таким атеистом и материалистом, уметь сводить все к законам акустики, кинетики, гидродинамики, не оставляя ничего-ничего необъяснимого, загадочного, прогоняя сказку изо всех уголков этого слишком материального мира. А ночные шорохи мягко льются, завораживают, застилают глаза. Слышится музыка, только не песня, а тихая симфония. Из песни, говорят, слова не выкинешь, в ней все сказано, своего не домыслишь. А симфонию можно слушать и думать о своем, вспоминать, размышлять...

Нет, не симфония это. Симфония тоже заставляет чувствовать радость или тоску, ужас или надежду. А музыка ручья, костра, ветра совсем не мешает думать так, как тебе хочется, не навязывает свое настроение. Хочешь - и ты услышишь радостную песню первой любви, а если у тебя в голове тяжелые мысли - ручей нашепчет тебе много-много злых сомнений, мрачных предчувствий. В одном только ручей и листва стесняют свободу - не дают просто сидеть у костра, тупо уставившись в огонь, и не думать.

Темнеет, каждый куст вдалеке незаметно превращается в медведя. Стоит только податься вперед, чтобы присмотреться, и он тотчас делает бросок. Замрешь, и он остановился. Затаился. Осторожный... Старый, наверно, опытный... Эй, матерый, я же знаю, что ты не медведь. Ты - куст, и хватит ломать комедию!

Есть тут, конечно, медведи, но вероятность встречи с ними, наверно, не больше вероятности прямого попадания метеорита. Ну, может, и побольше, все-таки устроился-то я на медвежьей тропе. Да если он и наткнется на меня, убежит. Они же всегда убегают...

Всегда ли? А в прошлом году, когда медведица нас с Толей по кустам гоняла? А вот еще был случай, когда я охрип и начисто оббил эмаль с двух совсем новых мисок, создавая звуковое оформление на церемонии приема трех медведей в нашей загородной резиденции.

А еще... Да ладно, и этого хватит. Могут быть медведи, и не обязательно все должно кончиться благополучно. И может быть дождь, ветер, холод... А темнота, наполненная неизвестностью, стеной отгораживает весь мир. Только костер, звезды, чуть заметные силуэты вершин. Один. Страшно или не страшно? Ну если честно, перед самим собой, тут ведь можно быть самим собой, вокруг никого... Наверно... Только если допрашивать самого себя с пристрастием, не придется ли сознаваться во всех смертных грехах, в коих совсем не грешен? От излишней честности перед самим собой. Нет, не страшно. Чего раньше смерти помирать? Будет медведь, буду и думать, что делать. А пока... Разве так уж плохо побыть одному? Разве не к этому стремился? С какой тоской после долгой городской зимы ждешь поля... Для всех - одно объяснение, по возможности, остроумное. Я как чеховский сотский, когда долго не ходишь - ноги болят. И тело своего требует. Может, и так. Требует тело работы, но это ли главное? Бежишь по ту сторону цивилизации от усталости, головной боли, раздражения, неудовлетворенности, хитросплетения психологических тонкостей и сложностей. От месткома, научных дискуссий, семейных недоразумений, общественных нагрузок. От суеты, толкотни, многолюдья. Только так ли уж много людей для тебя в этом многолюдном мире?

Был когда-то сосед по лестничной площадке. Но - поставил не туда ящик, ну, действительно, может, зря поставил, и вот... И вот нет для тебя больше соседа, только безликий номер вместо знакомой двери.

Был когда-то хороший человек, авторитет, титан научных дискуссий. Но... неудачно, может быть, объяснил мотивы своей активности. Может, ради чистого остроумия. У кормушки надо толкаться локтями. И нет авторитета, нет хорошего человека.

Был друг, решали одну и ту же научную проблему. Разошлись в выводах, оба были так уверены в своей правоте. И нет друга, есть научный противник.

Не спешить бы, стерпеть, объясниться спокойно. Да где там спокойно... Нервы, нервы, всюду нервы, всюду тратишь пудами, запасы истощены, какие могут быть спокойные объяснения.

Родная академия, будь она трижды неладна... Диссертация, как говорил один мой знакомый, она ума не прибавляет, но вот поди ж ты. Субординация строже армейской - у кого на звездочку побольше, тот и умнее. Как-то в канцелярии академического института один уважаемый профессор попытался выразить свое неудовольствие по поводу неверно оформленной бумажки. И что бы вы думали, ему ответила секретарша?

— А что вы, собственно, очень уж возмущаетесь? Ведь вы даже не член-корреспондент!

Про одну научную проблему моя бывшая шефица говорила:

— Эти вопросы решаются на уровне докторов!