«Отреченное знание». Изучение маргинальной религиозности в XX и начале XXI века. Историко-аналитическое исследование

Учитывая две эти фиктивные триады (вера/разум/гнозис и премодерн/модерн/постмодерн), можно сказать, что, как функция современности и ее когнитивные дилеммы, изучение религии лежит одновременно в премодерновой и в модерновой формах сознания, несмотря на то что оно постоянно стремится стать чем-то большим — по сути, своего рода гностическим постмодерном. Так можно сказать, но я не уверен, что я хочу сказать именно это. Конечно, многое из того, что я попытаюсь сделать на следующих страницах, может быть названо постмодернизмом. Например, я вижу реальный мистический или гностический потенциал в повороте к постмодерну […] в книге есть некоторые постмодернистские темы — преднамеренное смешивание и слияние премодерновых и модерновых, «высоких» и «низких» форм культуры (например, гностики и комиксы в главе 4). Однако другие аспекты моей мысли четко можно отнести к модерну. Например, мой сравнительный метод настаивает на сходстве и различии всех человеческих культур и эпох, и я вполне свободно говорю о «сравнительных формах» и «структурах», даже о некоторых онтологических чертах человека. Я, не колеблясь, двигаюсь вперед и назад между премодерновыми, модерновыми и постмодернистскими формами мысли[698].

Иными словами, современное состояние требует от вдумчивых ученых отказаться от традиционных категорий исследования, по привычке маркируемых как вера и знание, рациональное и иррациональное, равно как и от исторической и культурологической перспектив рассмотрения религиозной жизни. Исследование религии должно стать антиномичным и разрушить барьеры между искусственными понятиями, которыми оперировали ученые раньше. При этом не стоит сводить мысль Крайпла к постмодернистскому китчу: он не предлагает смешать всё, сказав, что знание относительно, и, разрушив все границы, прийти к некой высшей форме науки. Напротив, Крайпл предлагает пересмотреть основы религиоведения, переоценить его методологию в контексте современных условий, но не отказываться от того, что истина достижима и что мы на самом деле можем получить объективные знания о природе религии. Постмодернизм как научный метод вызывает у него серьезные сомнения. Вот как в свойственной ему образной манере он эти сомнения выражает:

Просвещение кричало «Осмельтесь знать!», слоганом постмодернизма стало «Как вы посмели знать!». Это кажется особенно очевидным в некоторых деформациях или злоупотреблениях постколониальной теории, где любые сильные претензии на сравнительные, психологические или исторические знания слишком часто легко именуются одной из форм «эпистемологического империализма» или «неоколониализма». Знание стало формой зла, греха, и мелочный Бог Бытия теперь объединился с мелкими богами всех других религий и культур в отчаянной попытке удержать всех нас закрытыми в тысячах премодерновых садах воображаемой этнической, религиозной или политической чистоты. Я вряд ли могу придумать миры более опасные, чем этот[699].