Отрешенные люди

- Рассказывай что за дело, а я уж ему передам непременно.

- Руду испытать надо, - принялся вытаскивать из заплечного мешка свой образец Иван,- серебро в ней быть непременно должно.

- Да что ты говоришь? Серебро?! А может, там и золото имеется? Сразу так и скажи, а я попрошу Михайлу Васильевича найти для тебя все, что требуется.

- Мне опытный человек сказал, что есть в руде этой серебро,- не сдавался Иван, и положил на стол образец.

- А сам ты кто будешь? Рудознатец, что ли? С чего решил, будто бы серебро здесь непременно должно быть?

- Знающие люди сказывали. А я из Тобольска приехал в столицу к вам, чтоб прииски на Урале открыть.

- Не ты ли императрице-матушке нашей на Рождество в ноги упал с прошением?

- Я... А вам-то откуль известно?

- Про тебя, молодец, теперь весь Петербург знает,- засмеялся здоровяк, беря в руки со стола кусок руды.

- И Ломоносов, поди, про меня знает? - спросил Иван.

- Как же, знает, знает. Он такой, что обо всех все знает.

- Когда его увидеть можно будет?

- Ломоносова? Да вот он, перед тобой. Михайла Васильевич, - протянул тот руку опешившему от удивления Ивану. - А тебя как кличут?

- Зубарев. Иван,- ощутил тот сильное пожатие академика.

- Это значит, "зубастый"? - насмешливо спросил его Ломоносов.- Тебе, выходит, палец в рот не клади? Да?

- Не знаю,- совсем смутился Иван,- не больно я и кусач.

- Коль в столицу за столько верст приперся, то, надо думать, парень бывалый. Правильно говорю? Бывал в переделках?

- Приходилось... - Иван никак не мог свыкнуться с мыслью, что этот крепкого вида насмешливый и словоохотливый мужик и есть академик, который, как рассказал ему Кураев, бывает во дворце императрицы, читает ей свои сочинения.

- Да ты не робей,- успокоил его Ломоносов,- я ведь тоже из простых в люди выбился, навроде тебя, в столицу пешком пришел на учебу определяться. Это теперь меня академиком назначили, а то помыкался тут без гроша в кармане, натерпелся всякого.

- От кого?- не поверил его словам Иван.

- Есть тут разные, которые кого хошь обидеть могут, но не в этом суть. Значит, от меня требуется дать заключение по наличию в руде, доставленной тобой с Урала, серебра или иных металлов? Правильно?

- Ага, - согласился Иван,- правильно. За тем и приехал.

- Образцы твои мне уже передали, вон они,- кивнул он на руду, лежащую горкой в глубине комнаты, - дня два-три уйдет, чтоб пробы сделать, а там уже и результат готов будет.

- А мне при опытах ваших быть можно? - спросил Иван и не узнал своего голоса, до того сдавленно он звучал.

- Большой беды в том не вижу, коль подле меня будешь. Начнешь мешать али там с беседами приставать, то вышвырну, как кутенка, за шиворот. Ежели тебе это дело интересно самолично наблюдать, то завтра поближе к вечеру и подходи сюда, начнем опыты наши, благословясь. Согласен? - и протянул ему свою широкую мозолистую, как у крестьянина, ладонь.

- Непременно приду,- вкладывая все силы в рукопожатие, заулыбался Иван, но тут же ойкнул, поскольку академик так стиснул руку, что ему даже послышался хруст в пальцах.

8

Всю следующую неделю Иван Зубарев приходил к академику Ломоносову наблюдать за опытами над привезенной им рудой. Михайла Васильевич принимал сибиряка с неизменной улыбкой, расспрашивал о Тобольске, где у него, оказывается, служил в губернской канцелярии кто-то из знакомых. Иван обычно усаживался в углу лабораторной комнаты, откуда молча следил за действиями академика, колдующего над столом с образцами.

- Как вышел на те прииски?- интересовался он меж делом, поворачивая к Зубареву большую, с мощным лбом голову.

- Обыкновенно как... Крестный рассказал.

- А он откуда про них узнал?

- Его губернатор Гагарин на поиски серебряной руды отправлял.

- Это какой же Гагарин?- наморщил лоб, что-то припоминая, Ломоносов.

- Губернатором когда-то в Тобольске у нас служил, а потом прогневал чем-то царя, и тот казнил его. Так мне крестный сказывал,- пояснил Иван.

- Понял, о ком говоришь. Рассказывали и мне про него. Говорили, будто бы посуда у него в Сибири вся золотая была, и он после Александра Меньшикова вторым богачом по всей Руси слыл.

- Может, и так,- согласился Зубарев.

- Многие именитые люди через вашу Сибирь поднялись, на ноги встали, продолжая заниматься своим делом, рассуждал вслух Михайла Васильевич, - и нынешние правители, - таинственно понизил он голос,- свои виды на тот край имеют.

- А мне-то что до того? - беспечно спросил Иван.- Мое дело - сторона, я птица не их полета.

- Не скажи, не скажи... Кое-кому может и не понравиться, что ты один, без всяческой поддержки, без высокого покровительства вдруг сам свое дело удумал завести. В нашем отечестве таких, как ты, не любят, могут и ножку подставить. А когда спотыкнешься, то на ноги вставать, ох, как трудно будет.

- Да вы уже не первый, кто меня пужает, - признался Иван, только пока ничего, обходилось, жив, как видите, и рудники те все одно сыщу. Порода наша, зубаревская, вся упрямая. И я в сторону все одно не сверну.