Отрезанная голова

Студент, конечно, ушел, а мы тут же запрос шлем по телеграфу в полицию и в киевские страховые общества с описанием нашего беглого инженера. Только его уже в Киеве и след простыл. Зато в Варшаве труп обезглавленный объявился, в котором опознали некоего господина Васильчикова. К слову, такова была фамилия обезглавленного в Петербурге студента. Господин Васильчиков прибыл в Варшаву накануне днем из Киева с секретарем. Конечно, никакого Васильчикова не было, а был натурально наш господин Шестаков, путешествующий по чужим документам. Игнат Карпович сразу же выехал в Варшаву, а мы тем временем по телеграфу с помощью местной полиции разыскали иностранное страховое общество, в котором родственник погибшего Васильчикова благополучно получил еще триста тысяч и скрылся в неизвестном направлении.

– Ну ты подумай, какая бестия! – крякнул Василий Данилович с некоторой даже завистью.

– И что примечательно: коридорный в гостинице, где останавливались инженер с секретарем, припомнил у гостя чудный золотой брегет, так что сомнений по поводу личности этого Васильчикова у нас никаких не было. Осталось только разыскать этого типа, – со вздохом проговорил Иван Петрович. – Сообщения о нем во все крупные города были разосланы. Бдительные граждане то и дело приводили в участки задержанных на улицах и в трактирах высоких блондинов с серыми глазами, и с каждым приходилось разбираться. Но сложность заключалась еще и в том, что инженер наш стал использовать грим. Так, например, за страховой суммой, причитающейся ему после гибели мнимого Васильчикова. он явился со смоляной бородой и усами. Были оповещены все страховые общества. Разосланы фотографии подозреваемого, изъятые у родственников Шестакова. Страховые компании назначили за его поимку премию в тысячу рублей, городовые по всей империи на вокзалах и в людных местах не пропустили ни одного высокого мужчину моложе сорока с серыми глазами, хотя Шестакову по документам было только двадцать семь. Вот когда мы все очень пожалели, что нет с нами Ивана Дмитриевича Путилина, – со вздохом прервал Раевский собственный рассказ. – Он за год до того в отставку попросился по состоянию здоровья, а без него не справились.

– И что же? – с интересом спросил Федор Дмитриевич. – Неужто не поймали?

– Как сквозь землю провалился, – развел руками Раевский. – Правда, спустя полгода из Парижа прислали нам газетную заметку. В номере одной крупной гостиницы был обнаружен обезглавленный труп гражданина Российской империи Яна Казимира Шиманского. Игнат Карпович тут же оформил командировку, сел в курьерский поезд – и в Париж. А перед тем телеграмму в жандармерию отправили с просьбой опросить все страховые общества, не был ли застрахован в одном из них покойный Шиманский. Страховое общество нашлось, но мы снова опоздали. Деньги были получены спустя несколько дней после убийства неким рыжеволосым господином с пышными усами и бакенбардами. Шестаков опять ускользнул. Теперь уже к его поискам подключились и французские жандармы. Только что толку?

А спустя пару дней к нам обратился петербургский адвокат Дрейден и рассказал, что его троюродный брат, недавно получивший наследство и проживающий постоянно в Варшаве, вдруг затребовал перевести ему деньги в Париж. И что больше всего встревожило адвоката, так это странность в поведении кузена. Совсем недавно он говорил, что не желает тратить ни рубля из полученной в наследство суммы, чтобы по выходе из университета открыть собственное дело. Сей юноша, как мы узнали, был крайне прижимист, рассудителен и не склонен к авантюрам и мотовству. Что занесло его в Париж – родственнику неведомо, и никаких разъяснений, кроме требования денег, адвокат не получил. Как бы, вы думали, звали этого рассудительного студента?

– Очевидно, Шиманский? – поспешила с ответом Анна Николаевна.

– Совершенно верно, сударыня. Шестаков настолько привык к собственной безнаказанности, что уже после убийства и получения страховой суммы отважился затребовать и наследство покойного!

– И чем же все закончилось? – с нетерпением спросил Василий Данилович. – Получил он деньги?

– Нет. Мы попросили адвоката послать кузену телеграмму, что деньги будут высланы ему в ближайшее время в указанный банк в Париже, и устроили засаду.

– И? – Анна Николаевна затаила дыхание.

– Он не пришел. То ли почувствовал недоброе, то ли следил за банком и раскрыл нашу тайну. Мы ждали три дня, но он так и не явился.

– И где же сейчас этот человек? – закинул майор ногу на ногу.

– Бог весть. Может, в Америке, продолжает там свои аферы. Может, где-нибудь на юге Франции. Только больше мы о подобных случаях не слышали. Для моего начальника и учителя Игната Карповича Пухова это дело стало самым обидным фиаско в карьере.

– Господа, но это же ужасно! Вы только представьте себе, что, приезжая на какой-нибудь курорт, можете оказаться в одной гостинице с этим душегубом! – воскликнула Лидия Павловна. – Или в театре на соседних креслах!

– Отрезал головы и снимал кожу, – задумчиво проговорил майор. – Кровищи-то, наверное, было! Жуть! – И он передернул плечами.