Отрезок пути

Но проснувшееся было уважение к Поттеру разом погрузилось в летаргию после рождения у него второго сына. Альбус Северус Поттер – это же надо было до такого додуматься! Я-то привык держать себя в руках, а вот Невилл переломал в кабинете (моем, между прочим) всю мебель, когда об этом услышал. Сейчас, конечно, уже успокоился. Готов спорить, больше всего его взбесило не то, что Поттер назвал сына в честь Дамблдора, а, так сказать, сочетание имен. Меня, признаюсь, тоже. Поэтому предложение стать крестным отцом этого ребенка я поначалу принял в штыки и скептически осведомился, не думает ли Поттер, что его папаша и крестный были бы, мягко говоря, не в восторге от подобного поворота событий. Поттер, надо отдать ему должное, даже не стал спорить, а заявил, что это его сын и ему, соответственно, решать. Ну, и мне, конечно, тоже.

Я, впрочем, не такой дурак, чтобы думать, что эта идея действительно принадлежала Поттеру. Есть у меня подозрение, граничащее с уверенностью, что ее авторство принадлежит его супруге. Только из уважения к ней я и согласился. Как ни странно, ребенок растет довольно сообразительным и адекватным, и у меня уже сейчас нет ни малейших сомнений в том, что через четыре года он станет студентом Слизерина. Астория будет счастлива заполучить отпрыска Поттера, это еще больше поднимет престиж факультета. Не то, чтобы у Слизерина были проблемы с престижем, но все же.

На самом деле, проблем с престижем нет сейчас ни у одного факультета. Компании везде собираются разношерстные. О том, что гриффиндорцы и слизеринцы когда-то не могли даже находиться рядом, все, конечно, знают, но, по-моему, с каждым годом все меньше и меньше верят. И это, я думаю, к лучшему. Факультет – это всего лишь факультет, не более. К мировоззрению и человеческим качествам он не имеет ни малейшего отношения. Кроме того, все прекрасно помнят, что в последний год войны против Кэрроу так или иначе восставали представители всех четырех факультетов. Астория ведь была слизеринкой. И даже маленького слизеринца Сайруса Флойда, который когда-то заступился за свою сестренку, а сейчас является одним из лучших сотрудников главы Аврората Гарри Поттера, тоже никто не забыл.

Невилл раз в год, в день последней битвы, встречается с остальными участниками своей Армии Дамблдора. Традиция у них такая. Нет, они не заливают слезами мантии, наоборот, вспоминают самые забавные моменты своей деятельности и радостно гогочут. Странное у некоторых людей чувство юмора. Что интересно, Поттер, Уизли и Грейнджер, то есть, миссис Уизли (Мерлин, и как ее только угораздило?!), на этих встречах не появляются. Были пару раз, но, видимо, почувствовали себя лишними. Невилл говорит, что ему сложно воспринимать этих троих как часть Армии Дамблдора, они в его сознании существуют автономно. Возможно, у остальных дела обстоят так же, я не спрашивал и не сказал бы, что мне это так уж интересно.

Зато Асторию они приглашают. И – что уж совсем удивительно – меня тоже. Невилл несколько лет уговаривал меня пойти с ним, и, в конце концов, я плюнул и согласился, исключительно для того, чтобы наглядно продемонстрировать ему, насколько неуместно мое присутствие на этом празднике жизни, и насколько нелепо его утверждение, что именно меня им всем не хватает.

Однако оказалось, что прав он, а не я. Ведь, по сути, я и в самом деле все это время был участником всех их проделок, только они об этом не знали. Теперь знают и с удовольствием в очередной раз выслушивают истории о том, как я водил Кэрроу за нос, чтобы прикрыть их задницы. И еще смеются, негодяи. Можно подумать, это было так уж весело. Впрочем, сейчас многое действительно кажется смешным.

Оглушительно хлопает дверь в ванную комнату. Я даже не поднимаю голову – так обращаться с дверью в мою ванную может только один человек. Ну неужели нельзя просто закрыть ее? Откуда это стремление произвести как можно больше шума?

– Ты все читаешь? – изумляется Невилл, завязывая в хвост влажные волосы, и, приглядевшись, изумляется еще больше: – И все ту же страницу? О чем это ты так задумался? Мысленно варишь зелья? Или назначаешь взыскания моим студентам?

Я не удостаиваю его ответом. Если у человека в тридцать с лишним лет нет чувства юмора, тут уже ничего не поделаешь. Можно ведь придумать что-то более веселое! Ну, хотя бы заподозрить стремительно развивающееся старческое слабоумие.

– Ну да, давай, делай вид, что не замечаешь моего присутствия! – он чуть ли не с разбега прыгает в кресло, которое жалобно скрипит от подобного обращения. – Я, может, весь день сегодня мечтал провести с тобой вечер! А вместо этого приходится пялиться на твой затылок! Мог бы…

– Чем нести чушь, – прерываю я этот бессмысленный поток сознания, – мог бы разобрать почту. И ответить на приглашения – они уже неделю здесь лежат, – я киваю на большой стол, почти полностью покрытый конвертами различных цветов и размеров.

– И всегда я должен этим заниматься! – возмущается Невилл.