Отряд имени Сталина

Трупы полицаев бросили в выкопанную за оградой яму и быстро закопали. Конкин запретил деревенским брать что-либо из их вещей, кроме оружия, а карабины и штыки велел закопать на случай нужды. Один карабин, получше, прихватил себе. В лесу вещь полезная. Затем отвел не представлявшего никакой ценности пленного полицая в сарай и без особых чувств задушил голыми руками. Может быть, он сломал ему и шею, тут Иван уверен не был, хотя и слышал хруст. Оттащил тело к яме, бросил. Как следует присыпал землей, заложил яму заранее нарезанным дерном. Вернулся в избу…

– А ты можешь быть уверен, что эта падаль, ну Сергей этот твой, охотничек, никому про вас не сболтнул? – услышал Конкин голос Николая еще в сенях. Зашел в избу. Там, устало прислонившись спиной к стене, сидел Николай. Катюшка смывала кровь с его чернявых волос, неумело бинтовала рассеченный лоб, напротив в растерянности стоял дед Артемий. – … Да ты не включай тормоза, дед, собирайтесь быстрей! Я ж тебя не допрашиваю, для твоей же пользы говорю, подумай, покумекай как следует…

…Отойдя от хуторка примерно на километр, они остановились. Попрощались с жителями, Ваня устало подошел к Кате. Взял ее за руку и молча посмотрел в глаза.

– Не знаешь ты меня совсем, и я себя не знаю, – говорил Конкин хрипло. Усталость от пролитой крови, от убийств взяла свое. Тяжелая тоска облаком легла на душу, и улыбка его вышла кривой. – И судьбу я свою не знаю. Только знаю, что вернусь и мы будем вместе…

…Удальцов устало, слегка пошатываясь от головокружения, брел впереди, а Ваня отстал, он все время оборачивался, пытаясь взглядом уловить свое солнышко – златовласку Катю, уходить от которой ему совсем не хотелось. Но долг превыше всего, сжав зубы, Конкин зашагал шире, веселей…

– И все равно, Колюня, – радостно сказал он удивленно взглянувшему на него Удальцову. – Всех мы этих гадов уделаем. Всю эту нечисть погоним с земли нашей…

…Увидев догонявшего их, запыхавшегося деда, товарищи остановились.

– Что, дед?! – срывающимся голосом крикнул Ваня. – Фрицы?

– Да нет, ребятки. Погодь, дай дыхание перевести. – Дед Артемий устало оперся на свою ореховую палку. Отдышался и заговорил: – Я так вижу, вы ребята хорошие. Ну, в смысле, что честные…

– Ты, дед, не темни! – Удальцов нахмурился. – С нами можешь не юлить, говори прямо!

– Вы это, вот что, ребятки. – Дед выпрямился и строго посмотрел на Ивана и Николая. – Вы молодые еще, жизни не видели. Солдаты вы, за Родину воюете. Это хорошо. Я в первую мировую сам воевал, честно воевал. И что такое долг, знаю. Но про нас своим командирам говорить не надо. Не предатели мы, а жертвы. И хотим мы просто тихо жить. Воздухом дышать и на солнышко глядеть.

Ребята переглянулись. Затем, одновременно не сговариваясь, оба ответили:

– Не бойся, дед. Никому мы про вас не расскажем…

Тайное оружие рейха