Отряд имени Сталина

…У профессора Генриха фон Айзенбаха имелась тайная страсть. Нет, он не был картежником, бездумно просаживающим в табачном угаре родительское состояние. Не был и горьким пьяницей, ибо ученый дорожил своим главным достоянием – мозгом. По этой причине не увлекался профессор и столь модными в нацистской партии стимуляторами вроде кокаина, который так радовал господ из СС и гестапо. Генрих фон Айзенбах любил.

Место для установки объекта было выбрано не случайно. Путем долгих, сложных расчетов профессор со своим ассистентом сумели определить географическую точку, откуда они могли бы максимально воздействовать на территорию врагов рейха. Фон Айзенбах вздохнул, вспомнив, каких трудов стоило ему убедить однопартийцев в целесообразности своего оружия, в его действенности. Потребовалось вмешательство личного астролога фюрера, близкого знакомца профессора, который сумел добиться аудиенции у вождя арийского народа…

Ее точеная фигурка, обтянутая черным мундиром войск СС, мучила профессора. Когда плеть в ее прекрасной ручке со свистом опускалась на спину какому-нибудь славянскому рабу, фон Айзенбах чувствовал себя обделенным и мечтал оказаться на его незавидном месте. Лейтенант СС Фрида Костер была старой знакомой фон Айзенбаха. Она ходила на его лекции по геофизике, еще когда ей было пятнадцать, а он, перебиваясь с хлеба на воду, устраивал показательные эксперименты по разным кабаре и театрам на потеху публике. Именно тогда белокурый ангелочек по имени Фрида навсегда пленил сердце Генриха фон Айзенбаха, ради повышенных кассовых сборов титуловавшего себя профессором. Потом, когда нацисты пришли к власти и евреев выжили из академической науки, Генриху, с его чисто арийским происхождением, уже не составляло труда стать профессором и преподавать на престижнейших кафедрах Германии. Фрида была неизменным спутником, то появляясь в его жизни, то исчезая вновь.

Слово «покорять» не было для нее пустым звуком. Она обожала смотреть на чужую боль, физическую и моральную. Стала любовницей бригаденфюрера СС только для того, чтобы попасть в войска, получить власть над другими. Немолодого уже профессора, окруженная молодыми блестящими офицерами-любовниками, Фрида не забывала. Растрепанная, такая прекрасная в черном мундире, слегка навеселе, она врывалась в его жизнь и бросала в полном смятении обессилевшим.

«Моя ведьма!» – восхищенно думал о ней профессор, глядя в окно, как Фрида Костер охаживает плетью по спине изможденного раба, и вспоминая о полных страсти вечерах. «Плеть – вот ключ к сердцу мужчины», – говорила Фрида, глядя горящими глазами на фон Айзенбаха…

– …Как идут дела, господин профессор? – неожиданно раздался голос штандартенфюрера, который тихо подошел к задумавшемуся ученому. – Надеюсь, мы успеем к приезду высокой комиссии?

– О, не сомневайтесь, мой дорогой Руди, – фон Айзенбах рассеянно вертел в руках карандаш. Эротические фантазии настолько увлекли его, что он и думать забыл о расчетах. – Все будет хорошо. Я полагаю, что с такими помощниками, как вы и ваши подчиненные, у нас не возникнет никаких проблем.

– Так вон оно какое, это тайное оружие Великого Рейха, – с пафосом произнес Штуце. Он подошел к окну и махнул рукой на несколько десятков вышек, уже установленных в зоне объекта. – Знаете, все эти излучатели, вся эта электрическая белиберда казались мне чем-то несерьезным, не способным причинить хоть какой-то урон противнику. Но теперь каждый раз, когда я вижу уничтоженный вашими восхитительными молниями грузовик, я верю, что мы сумеем покорить весь мир.

– Молнии – лишь косвенный, побочный эффект моего прибора, – профессор говорил рассеянно, сейчас его куда больше занимал другой вопрос – придет ли к нему сегодня Фрида? – Дорогой Руди, представьте себе, что станется с русскими, если дожди, ливни со всей планеты внезапно соберутся вместе и устремятся к ним. И будут поливать большевиков непрерывно в течение, ну, скажем, двух месяцев? Или наоборот – устроить им иссушающую засуху, от которой иссякнут запасы питьевой воды? Молния же, как вы успели заметить, не является точным оружием.

– Действительно! – Штандартенфюрер Штуце расхохотался. – Это страшное оружие. О, я знаю, как теперь будут называть вас – покорителем молний! Все это время, слушая разговоры про наше тайное оружие, я, не сочтите меня непатриотичным, думал, что у нас ничего нет в рукаве, кроме добрых немецких штыков, зато теперь я вижу, что у нас есть прекрасные немецкие мозги.

– Знаете ли, – продолжил профессор, несколько отходя от темы разговора, – я полагаю, что на сегодня, кроме меня еще только один или два человека на всей планете обладают информацией о нашей работе, но я уверен, что они далеки от наших результатов. Не это железо, генераторы и аппаратура решают задачи, ставят на колени врагов рейха. Это делаем мы, простые, скромные немецкие работяги. Мы с вами, Руди, и есть тайное оружие Великого Рейха…