Отряд мертвых

Клэр стояла наверху, спиной к витражному стеклу от пола до потолка. Трещины белого света, протертые в ночном небе, в любой другой день были бы самой примечательной частью сцены.

Но не в этот день. Сегодня эта роль досталась его матери, которая скакала к ним на лошади и выглядела так, будто на ее плечах лежит судьба мира.

* * *

Герцогиня смотрела вниз, на море тел. Лишенные быстро найдут способ подняться сюда, но пока они с Мейбл в безопасности.

«Безопасность… Какое смехотворное слово, – подумала она, когда в стене появилась новая трещина; тысячи полудуш бились в нее. – Дикари у ворот. Безопасности больше не существует, ни здесь, ни на Почве. Если они сломают стену…»

– Рейч, так какой план? Что тебе подсказывает твое «место размышлений»?

Герцогиня обернулась к сестре, радуясь возможности отвлечься.

– Ты помнишь рассказы бабули Дженки о древних египтянах?

Мейбл фыркнула.

– Такое не забудешь. От этих рассказов были кошмары у моих кошмаров.

Герцогиня улыбнулась.

– Да, наша бабушка обладала яркой речью, особенно когда ей нужно было напугать своих наследниц… Ты помнишь историю Анге-Тета?

Мейбл нахмурилась, перебирая сотни лет воспоминаний.

– Эту она мне не рассказывала.

– Повезло тебе. Анге-Тет правил египтянами глупо и жестоко, доведя самых послушных слуг в истории до восстания. Верной осталась только кучка стражников, и когда народ восстал, эти люди отошли к воротам храма Тета. Когда дикари стояли у ворот, Тет решил, что единственный способ сохранить свою власть в послежизни – уничтожить себя в мире живых, сжечь вместе с собой свои ошибки.

– Старая корова редко рассказывала пустые истории, – заметила Мейбл. – Она готовила нас к этому дню.

– Возможно, – ответила Герцогиня. – Что, если мы слишком много думаем о Ханне? Что, если это божественное деяние, Его способ очистить доску? Перезагрузка, так бы сказала Дейзи-Мэй. Чистилище версия два-ноль. Он уже делал такое, но мы слышали только о потопе на Почве, а не о глубокой очистке послежизни.

– Еще есть девочка, – сказала Мейбл, кладя руку сестре на плечо. – Игра пока не окончена. Она вернется сюда и сможет отговорить их. Они слушают Ханну, но, возможно, прислушаются к другому голосу.

Стена под ними чуть дрогнула, когда в нее врезался новый таран из полудуш, подсказывая, что все это ерунда.

Глава 33

«Я встречу свою мертвую мать через минуту, – подумал Джо, отворачиваясь от зрелища Грейс, прыгающей на лошади через церковную ограду. – Сейчас меня больше интересует моя все еще живая жена».

Клэр нагнулась, рискованно пристроилась на краю колокольни; справа огромный стальной колокол, бликующий красным от пламени пожара. Затем достала старую сумку, которая была украдена у Дейзи-Мэй, и перекинула ее через плечо.

Она обернулась.

И закричала.

– Ты не настоящий! Ты умер, я не верю в призраков!

– Зато они в тебя верят, – ответил Джо.

Клэр вскрикнула, прижала руку ко рту.

– Прости, – сказала она. – Это все Пит придумал.

Рокот снаружи, в комнату льется чистый белый свет.

Джо шагнул вперед, сознавая неправильность этого разговора, нарушение естественного порядка, но не в силах удержаться.

– Что придумал Пит?

И тут наконец все встало на места.

В него врезались воспоминания о человеке, которым он был; удар молота, за которым последовали другие.

Сделанные им дела.

Пострадавшие от него люди.

Допущенные ошибки.

Совершенные преступления.

Каждое воспоминание – колючая проволока, распарывающая вены.

– Джозеф…

Он обернулся к матери, которая, похоже, теперь стала хиппи.

– Все хорошо, любимый. Я пришла помочь.

Ему нельзя помочь, нельзя спасти – теперь Джо это знал, поскольку наконец-то понял, каким человеком он был на Почве. Слабым, низким, гнилым; человеком, у которого нет смелости или силы воли, чтобы быть хорошим. Его злодейство было не восстанием против догм общества, не бунтом против пропитанного благочестием воспитания.

Оно было жалким.

Церковь вздохнула, будто неохотно соглашалась. Послышался резкий хруст; пол колокольни отказался от права на существование и рассыпался у них под ногами. Они упали в пламя, ревущее внизу; Клэр приземлилась в нескольких футах от них, упав на единственный пятачок пола, который еще не пожрал огонь.

«Счастливица, – подумал Джо. – Если хоть что-нибудь тут можно считать счастьем».

Он почувствовал руку на плече и, обернувшись, увидел мать.

– Джозеф, ты не можешь вмешиваться, – сказала Грейс. – Ты знаешь, какие будут последствия.

Джо сжал руку матери.

– Я знаю, какие будут последствия, если я не вмешаюсь.

Он высвободился и прошел сквозь пламя, радуясь против воли, как он должен выглядеть в глазах Клэр, – ангел мщения, не тронутый земным огнем.

«Я не могу исправить прошлое, – подумал Джо, – но могу постараться не испортить настоящее».

Клэр протянула руку, но Джо прошел мимо. Поднял с пола горящий стул, взвесил его в руках. Огляделся, выбрал точку, улыбнулся, потом бросил стул. Одна ножка врезалась в стекло над головой Клэр, витражное изображение отцовского лица треснуло. Остальное сделал жар – расколол стекло и выдавил его наружу. В дыру полыхнуло пламя.