Отряд отморозков. Миссия «Алсос» или кто помешал нацистам создать атомную бомбу

Девять спецназовцев ушли тем же путем, что пришли. Они не произвели ни единого выстрела и вежливо закрыли за собой железнодорожные ворота. Затем спустились в ущелье, пересекли ледяной мост и взобрались с другой его стороны, стараясь побыстрее ускользнуть. К сожалению, от все еще кровоточащей руки Рённеберга на снегу оставались темно-красные отметины, по которым нацисты легко смогли взять след. Хуже того, сирены «Веморка» завыли вскоре после того, как десантники выбрались из ущелья. Оглянувшись, они увидели несколько выступающих поисковых отрядов: лучи их фонарей рыскали в темноте, как косы. Вытащив лыжи из иглу, команда двинулась вдоль одной из дорог, прячась всякий раз, как мимо проезжала машина с охраной.

Но Хардангер есть Хардангер, и, когда они добрались до следующей петли серпантина, пошел снег. На этот раз они были рады старой доброй метели. Снег засыпал их следы, даже кровь, и, хотя идти стало тяжело, поисковые группы вязли в нем гораздо сильнее, чем эти опытные лыжники. Через несколько часов десантники без проблем добрались до своей хижины. Их еще хватило на то, чтобы выпить виски за успех проведенной операции. После этого они на 18 часов провалились в сон, а на следующий день их уже разметало вечно дующими на плато ветрами.

Глава 27 Утешение философией

Зима 1942–1943 гг. принесла Вернеру Гейзенбергу одни разочарования. Он по-прежнему сооружал реакторы, занимаясь ядерными исследованиями, но каким-то образом его обошел ничтожный, но упертый Курт Дибнер. Гейзенберг всегда предпочитал придавать своим реакторам определенную геометрическую форму, в которой чередовались слои тяжелой воды и урана; слои представляли собой либо сферические оболочки, либо плоские пластины. Но ни один вариант не был идеальным. При делении атомов нейтроны разлетаются в разных направлениях, но не все они равноценны. Представьте себе нейтрон, вылетающий прямо вверх или вниз с поверхности плоской пластины. Он быстро натолкнется на тяжелую воду и замедлится, тем самым способствуя цепной реакции. Но если нейтрон полетит в сторону, он останется в слое урана и встретит только другие атомы урана, то есть никогда не замедлится. Эти боковые нейтроны пропадали зря.

Дибнер обошел эту проблему с помощью новаторской «решетчатой» конструкции: вместо пластин или сфер он поместил уран в виде мелких кубиков в резервуар с тяжелой водой. Это расширило геометрию, поскольку вылетающие нейтроны теперь могли столкнуться с замедляющим их материалом во всех трех измерениях. (В чикагской «поленнице» Энрико Ферми, с ее небольшими слитками урана, вставленными в графит, работал аналогичный принцип.) На постановку эксперимента Дибнеру потребовались недели тяжелого труда, к тому же ему пришлось покрыть все до последнего кубики урана лаком, чтобы предотвратить реакцию металла с тяжелой водой и возгорание, но гигантский показатель производства нейтронов – 110 % по сравнению с 13 % у Гейзенберга – доказал превосходство его конструкции.

Особенно досадно было то, что Дибнер добился всего этого с остатками материалов Гейзенберга. Гейзенберг всегда первым получал тяжелую воду и уран, а Дибнер довольствовался тем, что оставалось. И все же военный ремесленник заткнул за пояс нобелевского лауреата.

Вдобавок Гейзенберга раздражало то, что нацистское начальство постоянно отвлекало его от работы. Как высокопоставленному ученому, ему приходилось посещать дурацкие официальные мероприятия, и 1 марта 1943 г. его, Отто Гана и других ученых вызвали в Берлин на особенно идиотскую лекцию о влиянии бомбардировок на здоровье населения.

Наивный человек может подумать, что бомбардировки имеют лишь негативные последствия для здоровья, но, по словам лектора, некоего доктора Шардина, у огненных облаков черного дыма была и светлая изнанка. Конечно, 20 тонн обломков могут раздавить человека во время налета, а шрапнель – разорвать его на части, но если отвлечься от этих деталей и сосредоточиться только на поражающей силе, то на самом деле бомбы – весьма приятный способ умереть, говорил он. Они вызывают ударную волну такой силы, что ваш мозг, по сути, плавится: все кровеносные сосуды лопаются, и обширный инсульт убивает вас еще до того, как вы это осознаете, – в общем, безболезненная, почти безмятежная кончина. Вывод состоял в том, что на самом деле бояться бомбардировок не нужно.