Отряд. Тетралогия

То есть, умом я всё понимаю, но вот сердцем ещё не принял. Впрочем, ничего странного. Мы знакомы всего несколько часов, а за это время и обычного-то человека не всегда до конца раскусишь. Что уж говорить об этих. Нет, всё-таки бог или судьба на нашей стороне. Стоило нам испытать серьёзные трудности с кадрами в решении сложнейших вопросов галактического бытия, как появился отряд. Очень вовремя и то, что нужно. Совершенно не ангажированные опытнейшие люди и бойцы. Пока, во всяком случае, мне так кажется. А дальше… что ж, дальше жизнь покажет.

— Нет, — сказала Оля, — для Клёньи этот девиз капитана Немо не подходит. Во-первых, он имел в виду океан и свой корабль. Мы же говорим о нашем корабле и том, что или кто внутри корабля. А во-вторых, само слово «подвижный» здесь не совсем уместно.

— А как тогда? — спросил Велга. — Мне, честно говоря, понравилась сама мысль начертать на стенах нашего корабля девиз. Есть в этом что-то правильное и, я бы даже сказал, внушающее оптимизм.

— Ну, не знаю… — мне показалось, что под пристальным взглядом лейтенанта Оля смутилась. — Я не очень сильна в латыни. Может быть, «живое в живом»? Vivum in vivo. Кажется, так. Но надо будет ещё проверить и уточнить.

— Браво! — воскликнул Дитц и зааплодировал. — Живое в живом. Vivum in vivo. Ничего лишнего. А, командор, как вы считаете? — обратился он ко мне.

— Неплохо, — согласился я. — Внутренне организовывает. Впрочем, как и любой хороший девиз. Осталось уточнить Олин перевод, красиво начертать его на бронзовых табличках и поместить в каютах и рубке Клёньи.

— Я займусь, — кивнул Никита. — Это недолго.

Ужин прошёл в душевной обстановке. Не знаю, с чем это было связано. Возможно, с нашими надеждами на будущее, которые с появлением отряда приобрели новые краски. Или хорошее вино согрело сердца, прежде незнакомые люди потянулись друг к другу и сами не заметили, как первые ростки дружбы и привязанности проклюнулись сквозь привычную кольчужку вежливой отчуждённости.

— Хорошие они все какие-то, правда? — улучив момент шепнула мне на ухо Марта. — Хорошие и надёжные. С ними не страшно.

— А со мной? — осведомился я.

— Ты — совсем другое, — сказала она. — Не ревнуй, ага? Сравнения здесь совершенно неуместны.

И в доказательство своих слов нежно коснулась губами моей щеки.

Глава 12

Они называли себя каравос Раво — скитальцы Бога. Но чаще просто каравос.

Романтичное название, которое, как и многие иные названия подобного рода, несло в себе изрядную долю лукавства и давно не соответствовало истине.

Когда-то, больше миллиона лет назад по земному исчислению, у них, как и у всех разумных, была своя планета, своё солнце и звали они себя иначе — галады, что значило «люди». Жили и развивались галады на своей планете нормально, не хуже и не лучше иных двуногих прямоходящих разумных рас во вселенной. Воевали, мирились, открывали законы природы и новые моря и земли, верили в разных богов, совершенствовали орудия труда и орудия убийства, создавали произведения искусства, строили и разрушали города и цивилизации. Затем, как и многие до них, вышли сначала в ближний, а потом, после того, как додумались до принципа гиперперехода, и в дальний космос.

И кто знает, как сложилось бы их дальнейшая судьба, если бы в один крайне печальный момент родная планета галадов не взбесилась.

В прямом смысле этого слова, учитывая известную и весьма распространённую среди галактических разумных рас теорию о том, что планеты, на которых присутствует жизнь в любом её проявлении, сами по себе являются живыми существами.

Что-то пошло не так в ядре планеты. Геологические процессы различного рода бешено активизировались и ускорились. Невиданной силы наводнения и засухи обрушились на материки. Разрушительные землетрясения и цунами шли подряд, словно атаки многочисленного и безжалостного врага на измученный гарнизон последней крепости. Тысячи прежних и десятки тысяч новых вулканов сжигали вокруг себя города и селения, которым не повезло оказаться рядом с ними, и вскоре превратили день в ночь. Ураганы, чья мощь возросла многократно, обращали цветущие прежде страны в пустыни, полные страха и горя тех, кто остался в живых.

Хуже всего было то, что конца этим катаклизмам видно не было. Наоборот, с каждым годом они лишь усиливались, унося новые сотни тысяч и миллионы жизней.

Единое правительство планеты, на формирование которого пришлось пойти перед лицом всеобщей беды, ничего не могло сделать. И даже ничего более или менее утешительного пообещать. Потому что самые талантливые учёные умы, вплотную занимающиеся данной проблемой, в один голос заявляли: процессы в ядре пошли в полный разнос, атмосфера ведёт себя совершенно непредсказуемо, дальше будет только хуже, и всё через несколько лет закончится тем, что планета сама себя разорвёт на куски.

«Через сколько именно лет и какова вероятность данного исхода?» — вопрошало правительство.