Отряды зафронтовой заброски

У людей сразу же забурлил в сердцах настоящий, живой энтузиазм, а не показной, фальшивый клубок страстей, который никогда не вознаграждает за сопровождающие опасности. Страсти объясняют многое, но не оправдывают ничего, хотя, как говорил Вольтер: «Страсти — это ветры, надувающие паруса корабля, иногда они его топят, но без них он не мог бы плавать».

С другой стороны, страсти, как в данном случае, были облаками, затемняющими солнце разума и слова правильного приказа сверху. Если разум не сдерживает страстей, то по крайней мере он умеряет их ход и препятствует их опустошительным набегам.

Они часто вводят нас в заблуждение из-за того, что сосредотачивают все наше внимание только на одной стороне рассматриваемого предмета и не дают нам возможности исследовать его всесторонне. А всестороннее грозилось стать опасным — ведь противник мог просто вызвать на помощь дополнительные силы, в том числе авиацию, или даже своими силами уничтожить небольшой отряд особого назначения, имеющий совсем другие задачи, чем драться с превосходящими силами гитлеровцев.

У разведчиков появилась открытая дверь, которая, как говорится, способна и святого ввести в соблазн. Дьявол столь же необходим святым, как и Бог: ибо без искушений и соблазнов их жизнь была бы лишена всякой похвалы. О награде, поощрении, заслуге за свой «подвиг», конечно, они где-то внутри надеялись, хотя быстрота решения затмевала эти нескромные мысли. И они решились «пощипать» вражескую колонну, тем более союзницей у них, как у летчиков, была высота. В этом было их превосходство, и они решили им воспользоваться и коршунами спикировать на врага.

Майор Зорич лихорадочно вращал колесико регулировки бинокля — в линзах мелькали кусты, деревья, пологий склон и автострада, по которой тащился небольшой, как ему показалось, немецкий отряд. И он отдал приказ — атаковать фашистов!

Слово Святогорову:

«Ребята только этого и ждали. Оказывается, они уже подготовились заранее: в минуту — не более — собрались…

«Ручники», автоматы, связки гранат — все на изготовку, и наши десантники — Баштовой, Сукасьян, Грунтовой, Степанов, Степовой, да еще трое словаков — Франтишек Бучек, Ян Грушовский и Ян Янковский, возглавляемые Фомой Агладзе, устремились вниз, по горным тропам к шоссе.

Ночь уже плотно накрыло все вокруг темным покрывалом, и я тревожно вслушивался в ее разноголосицу, безусловно, пытаясь, что-то разглядеть в долине, где зловеще рычали моторы. Время от времени замечал подрагивание там автомобильных огней да острые лучи «тарахтелок» — вражеских мотоциклов с пулеметчиками в колясках.

И вдруг — будто гроза разразилось над долиной: треск пулеметных и автоматных очередей, гулкий грохот гранат! И долее все вокруг заохало, заискрилось, завыло. Пламя ярко вспыхнувших грузовиков сразу же осветило все вокруг, и я четко различил два перевернутых тягача, с десяток темных распластанных трупов.

Вскоре гитлеровцы опомнились. Донеслись гортанные команды, и цепочки солдат сначала растянулись вдоль шоссе, о затем, хоть и не без опаски, но все же стали подниматься в горы. А мои ребята, только что атаковавшие вражескую колонну, все до одного благополучно присоединились к ном».

* * *

Разведчикам тут же пришлось покинуть облюбованное место отдыха, так как возникала реальная опасность блокирования группы превосходящими силами гитлеровцев, а то и полного окружения. А это значит — гибель отряда. Этого никак нельзя было допустить.

— Быстро, наверх — в горы, — послышалась властная команда взволнованного событием Зорича.

Передвигались очень быстро по извилистой горной тропе. Горы Словакии хотя и старые отроги Карпат, но на них бывали коварными стежки, особенно для партизан при встрече с противником.