Отряды зафронтовой заброски

Вскоре отряд достиг перевала и оказался в совершенно новом лесном массиве. Восточный скат вершины, у подножья которой приходили в себя гитлеровцы, был крутым. С запада примыкал густой хвойный лес, защищавший группу от ветра и любопытных глаз.

Майор Зорич приказал именно здесь сделать привал. Выставив боевое охранение, группа с удовольствием расположилась на отдых. Бойцы делились воспоминаниями о своей недавней рискованно-удачной вылазке. Рассказывали интересные подробности, как застали врасплох гитлеровцев.

— Десятка два отправили к праотцам, они уже отвоевались и больше не будут паскудить землю Словакии, — заметил весь сияющий Агладзе.

— Я думаю, больше нащелкали, а сгоревшие машины и уничтоженные боекомплекты — это ли не подарок нашим братьям, — решил более детализировать результаты вечернего налета Владимир Степанов. — Я насчитал больше сорока «капутантов», поверженных фрицев.

— Мы с «другом Пашей», — грузин похлопал по прикладу автомат ППШ, — ни одну пулю не отправили «за молоком». Все нашли живую цель, чтобы через мгновение сделать ее мертвой.

— Да, «твой Паша» поработал прицельно, — согласился Владимир.

Агладзе в иронично-насмешливом тоне рассказал еще один интересный эпизод:

— Когда я открыл огонь по автомашине, из-под тента кузова спрыгнул перепуганный долговязый немец. Он уронил винтовку, а потом наклонился, чтобы ее поднять. И в это время в грузовике взорвались, очевидно, ящики с боеприпасами. Бедолагу взрывная волна подбросила так высоко, что он шлепнулся почти рядом со мной. Лежит естественно без винтовки на спине и стонет, вращая широко открытыми молочными глазами — одни белки светятся. Но он все-таки увидел меня и тут же вмиг разложил руки крестом. Лежит, и вдруг как заорет: «Гитлер капут! Гитлер капут!»

Верещал, как недорезанная свинья. Потом вижу у него полбока вырвано. Пожалел я на фрица пулю — не стал тратить пороха. Когда же поднялся и пошел в гору, оглянувшись, увидел, что он стал креститься, — наверное, силы покидали его вместе с жизнью. Видно, католик, что ли? Потом он затих, — видимо, испустил дух. С таким ранением он был не жилец.

Другие партизаны тоже обменивались своими впечатлениями о налете на немецкую колонну.

Степанов поведал, что сразил наповал фашистов, мостившихся на гребне насыпи, готовых открыть по партизанам пулеметный и минометный огонь.

— Гляжу, выскочили пятеро и давай устанавливать пулемет, а рядом, вижу, тащат станину миномета, и как только они собрались в кучу и что-то лающим языком стали обсуждать, я дал длинную очередь. Всех скосил — больше они не встали.

Зорич тут же дал команду радистам связаться с Центром. Слава Бондарь и Нина Чопорова в тот же миг застыли у рации. Они передали информацию о точном месте нахождения группы на маршруте движения к цели и, конечно же, «похвастались» реальной боевой удачей на перевале. Сказали о ней действительно скромно — несколькими словами.

Ответа долго ждать не пришлось. Шифровка вскоре была уже в руках у командира группы.

Слово Святогорову:

«Кан я и предполагал, радостного в ней было совсем мало. А если по правде, то ничего. В частности, мне еще раз напомнили, что отряд наш — особого назначения, с четно определенным местом дислокации, строго очерченными разведывательно-диверсионными функциями в нужном районе действия. За то, что я отвлекся на несвоевременную опцию, на первый раз майору Зоричу объявляется выговор.

Все правильно: пришлось покаяться, доложить «есть», что означало — предупреждение принято во внимание.

И все же в душе, никому никогда в том не признаваясь, я с удовольствием вспоминал ту нашу первую вылазку на словацкой земле. Вопреки народной мудрости она вовсе не напоминала тот первый блин, который бывает на непрогретой сковородке комом. Да, я уступил искушению, подставив себя, но своих подчиненных в обиду не дал».

Десантники, конечно, рисковали, но больше всех рискует тот, как говорит народная мудрость, кто не рискует. Зорич понимал, что нарушение приказа вышестоящего руководства было на лицо, но он взял на себя всю ответственность за данное превышение полномочий.

В этом поступке десантники увидели в своем командире человека смелого, решительного и не способного переложить груз вины на чужие плечи. Они его еще больше зауважали…