Отрицание

Постоянно названивает «табачный капитан», копчёный ус. Мои слова о том, что надо подождать и не давить на клиента он воспринимает в штыки и требует немедленных результатов. Достал уже, честно говоря.

Алгебру пришлось приостановить. Объяснил, что нашёл работу и сейчас нужно постараться себя зарекомендовать с хорошей стороны. Рыбкина вроде не обиделась. По крайней мере, виду не подала. Правда, пыталась капать на мозги, что без математики выше кладовщика я не поднимусь. Но я сам занимаюсь, ничего сложного, на самом деле, мои собственные школьные знания вспоминаются нормально.

Дважды заходил Трыня. Он теперь щеголяет в Брагинском свитере и брюках. Мама дала ему ещё вещей. Мы с ним гуляли с собакой, болтали на обычные пацанские темы, никакого криминала. Родители у него алкаши, так что надеяться он может только на себя. Ну, и на меня немножко.

Таня на контакт не выходила. Я звонил ей несколько раз в отделение, но она не выказывала интереса к возобновлению отношений. Лида тоже пропала с горизонта и не появлялась всё это время.

Отец почти поправился и скоро его выпишут. Мама каждый день готовит ему еду и навещает в больнице. Она уже практически согласилась с тем, чтобы взять его домой и даже попросила на время у знакомой раскладушку, на которую перееду я. Надеюсь, со временем воссоединение станет окончательным и я отвоюю диван обратно.

Каховского, то есть Каху, я не дёргал, он сам позвонил мне пятого числа.

— Ну, — сказал он, — ты угадал про игру.

— Знаю, — ответил я. — Смотрел по телеку.

— Шестого опять играют. С канадцами. Чё скажешь?

— Да я уж прикидывал. Думаю, выиграют наши. С трудом, но выиграют.

На этом всё. Поговорили, и он снова исчез с горизонта, а вчера позвонил снова.

— Егор, тебя, — сказала мама, сняв трубку.

— Алло.

— Здорово, Брага, — поприветствовал меня Каховский. — Чё надумал?

— Ты сам скажи, что надумал. Я и так норм.

— Норм?

— Нормально, чё…

— Ладно. Давай завтра переговорим тогда.

— Давай, только во сколько? Завтра я утром в школу, а потом дела будут. То есть могу с часу до двух или потом уже вечером, часов в шесть. Ну, может быть часов в пять получится.

— Смотри, деловой какой. Давай, после пяти подгребай туда же.

— В «Солдатское» что ли?

— Да.

Эх, каникулы-каникулы… Что ж вы так быстро пролетели?

Утром я встаю раньше обычного. Ещё месяца не прошло, как я здесь оказался, а уже пообвыкся, вон даже встать раньше времени в лом. Но ничего, я же волевой. Хотя, может плюнуть на всё, закутаться в одеяло с головой и просто довериться течению? Эх… Я делаю глубокий вдох, нет, нужно вставать. И вечный бой, покой нам только снится. Упражнения, прогулка, душ, обтирания… Ежедневная рутина и есть жизнь.

— Егор, я побежала, — говорит мама. — Не опаздывай в школу. Удачи.

Ага, и тебе. Хорошо, хоть посмотрел в дневнике, какой класс у меня. 10а. Куда идти, с кем садиться, чего кому говорить, как преподов зовут? Беда, короче. Хоть действительно не ходи. Готовлю ещё одну чашечку кофе. Сейчас выпью и пошкандыбаю.

Растворимый гадость конечно. Коричневый, чуть сжелта, мелкий порошок. Уж и не осталось почти кстати. А я люблю эспрессо, густой, как шоколад, пахучий, на один глоточек или даже на половинку. Без молока и сахара, квинтэссенцию, так сказать. Надо начальницу свою спросить, бывает ли кофеёк у неё в бакалее.

По радио «Песняры» поют: «вологду-гду-гду-гду, вологду-гду-гду». А между прочим, в Вологде, единственный дом, «где резной палисад» это… Я не успеваю додумать мысль, потому что в прихожей неожиданно раздаётся звонок. Кого там сутра пораньше принесло? Я открываю. О, здрасте. На пороге стоит Рыбкина.

— Наташ, привет. Что, школа отменяется? Есть идеи получше?

— Егор! — гневно сдвигает она брови. — Я сколько тебя ждать должна! Задубела уже, а он здесь прохлаждается! Пошли скорее! Ты чего! Опаздываем же.

Так мы ещё и в школу вместе ходим? Понятно.

— Зайди. На секунду! Я уже готов. Только глоток кофе. Хочешь кофейку хлопнуть?

— Фу, гадость. Пошли скорей! Мне из-за тебя тоже достанется.

Я выпиваю залпом кофе и натягиваю синий школьный пиджак. «Вологду-гду-гду-гду, вологду-гду-гду»…

До школы мы почти бежим. Девочка-припевочка тянет меня как ездовая хаски. Но, не смотря на это, в школу мы влетаем уже после звонка.

— Ванька убьёт! — сокрушается Рыбкина. — Ты что, не знаешь, что на физику нельзя опаздывать? Давай, раздевайся скорее.

В нос бьёт целый букет запахов — от маленькой конюшни до большой столовой. Котлеты, сдоба, спортзал, хлорка, чего там только нет в этом ностальгическом завихрении ароматов.

Наташка убегает направо и скрывается в зарешеченной раздевалке. Мне, соответственно, надо налево. Раздевалки у девочек и мальчиков раздельные. Блин, надо было, наверное, сменку принести… Протормозил я это дело. Ладно, перетопчемся как-нибудь. В прямом смысле.

Я кое-как пристраиваю свою куртку. Все вешалки забиты и она несколько раз соскальзывает с крючка. Я впихиваю её между соседними пальто и куртками и, убедившись, что она надёжно зафиксирована, поворачиваюсь, чтобы идти, но натыкаюсь на полноватого высокого парня. Это один из вечных спутников Ширяева.