Отрицание смерти

Но то же время, как полагали восточные мудрецы, человек – всего лишь червь и пища для червей. Это парадокс: он вне природы и всё же безнадежно в ней; он двойственный, в вышине среди звёзд и всё же заключённый в качающем кровь, ловящем воздух теле, которое когда-то принадлежало рыбе и до сих пор имеет доказывающие это признаки жабр. Его тело – это материальная плотская оболочка, чуждая ему во многих отношениях – самым странным и отвратительным из этого является то, что оно болит, кровоточит, разлагается и умирает. Человек буквально расколот надвое: он осознает свою собственную выдающуюся уникальность в том, что он величаво возвышается над природой, и всё же он возвращается в землю на глубину нескольких футов¹⁸, чтобы слепо и тупо сгнить и исчезнуть навсегда. Это ужасающая дилемма, в которой и с которой приходится жить. Низшие животные, конечно, избавлены от этого болезненного противоречия, поскольку им не хватает символической идентичности и сопутствующего ей самосознания. Они просто действуют и двигаются рефлекторно, следуя своим инстинктам. Если они вообще останавливаются, это всего лишь физическая пауза; внутри они анонимны, и даже их лица не имеют имени. Они живут в мире без времени, как бы пульсируя в состоянии немого бытия. Именно поэтому так несложно даётся убийство целого стада буйволов или слонов, ведь животные не знают о смерти и продолжают спокойно пастись, пока другие особи падают замертво рядом с ними. Знание смерти рефлексивно и концептуально, и животные избавлены от него. Они живут так же бездумно, как и исчезают: несколько минут страха, несколько секунд мучений, и всё кончено. Но проживать целую жизнь с осознанием собственной смертности, преследующей даже во снах и даже в самые солнечные дни – это совсем другое.

Если только вы позволите всему весу этого парадокса лечь на ваш разум и чувства, вы сможете понять, насколько невообразимо для животного находиться в подобной ситуации. Я считаю, что те, кто допускает, что полное понимание состояния человека способно свести с ума, правы, вполне буквально правы. Младенцы иногда рождаются с жабрами и хвостами, но это не афишируется – напротив, замалчивается. Кто хочет лицом к лицу встретить факт того, какими существами мы на самом деле являемся – скребущимися и задыхающимися во Вселенной за пределами нашего познания? Я думаю, что такие события иллюстрируют смысл пугающего размышления Паскаля: «Люди безумны, и это столь общее правило, что не быть безумцем – тоже своего рода безумие». Общее правило потому, что экзистенциальный дуализм создаёт невыносимую ситуацию, мучительную дилемму. Безумны, потому что, как мы увидим, всё, что человек делает в своём символическом мире, – лишь попытка отрицать и преодолевать свою гротескную судьбу. Он буквально вводит себя в слепое забвение при помощи социальных игр, психологических уловок, личных забот, настолько далёких от реального его положения, что они уже становятся формами безумия – согласованного безумия, совместного безумия, замаскированного и достойного безумия, но, тем не менее, безумия. «Черты характера, – сказал Сандор Ференци, один из ярчайших представителей близкого круга ранних психоаналитиков Фрейда, – являются скрытыми психозами». Это не самодовольная острота, которую, походя, высказала молодая наука, опьянённая своей собственной объяснительной силой и успехом; это зрелое научное суждение в рамках самого разрушительного самооткровения, когда-либо созданное человеком, пытающимся понять самого себя. Ференци уже заглядывает за молчаливые скрытные маски, улыбающиеся маски, серьёзные маски, удовлетворённые маски, которые люди используют, чтобы обмануть мир и самих себя в отношении своих тайных психозов. Совсем недавно Эрих Фромм [2] задавался вопросом, почему большинство людей не сошли с ума от экзистенциального противоречия между символическим «я», которое, кажется, даёт человеку бесконечную ценность в вечной схеме вещей, и телом, которому грош цена. Как совместить эти два состояния?