Отрицание смерти

Фрейд понимал, что “перенос ”- это ещё одна форма внушаемости человека, которая делает возможным гипнотическое воздействие. Это была та же самая пассивная капитуляция перед превосходящей силой {8], и в этом заключалась её настоящая сверхъестественность. В конце концов, что может быть более «мистическим», нежели феномен гипноза, вид взрослого человека, который впадает в мгновенный ступор и подчиняется, словно машина, командам незнакомца? Возникает предположение, что в этом задействована какая-то поистине сверхъестественная сила, как будто бы один человек действительно обладает маной, которая способна околдовать других. Тем не менее, такое предположение казалось возможным только потому, что человек игнорировал раболепность своей души. Он хотел верить, что потеря его собственной воли является виной кого-то другого. Он бы не смог признать тот факт, что эта потеря воли была чем-то, по чему он скрыто тосковал, готовностью откликнуться на чей-то голос и щелчок. Гипноз был загадкой только до тех пор, пока человек не признал свои собственные бессознательные мотивы. Это сбивало нас с толку, потому что мы отрицали то, что было базисным в нашей природе. Возможно, мы даже могли бы сказать, что люди были слишком охотно мистифицированы гипнозом, потому что они вынуждены были отрицать большую ложь, на которой была основана вся их сознательная жизнь: ложь самодостаточности, свободного самоопределения, независимого суждения и выбора. Продолжающаяся мода на фильмы о вампирах может быть зацепкой в том, насколько близки к поверхности наши подавленные страхи: тревога потери контроля, полного подчинения чьим-то чарам, по сути, не подчинения самому себе. Один напряженный взгляд, одна загадочная песня - и наши жизни могут быть потеряны навсегда.

Всё это было прекрасно изложено Ференци в 1909 году в его фундаментальном эссе, тезисы которого не были превзойдены за более чем полвека психоаналитической работы. [9]* Ференци указал на то, как важно для гипнотизёра являться импозантным человеком высокого социального ранга, уверенным в себе. Когда он отдавал команды, пациент иногда терял сознание, словно пораженный «любовью с первого взгляда». Ему ничего не оставается делать, кроме как подчиниться, так как внушительная авторитарная фигура гипнотизёра занимала место его родителей. Он знал «только те способы устрашения и нежности, эффективность которых была доказана на протяжении тысячелетий в отношениях между родителем и ребёнком». [10] Мы наблюдаем эту же самую технику, которую используют сторонники религиозного возрождения, когда они попеременно напряжённо, с пронзительностью в голосе устремляют страстные речи к своей пастве, а затем немедленно увещевают их мягким тоном. С душераздирающим агоническим криком бросается человек в экстазе к ногам возрожденца, чтобы обрести спасение.

Поскольку высшее стремление ребёнка состоит в том, чтобы повиноваться всемогущему родителю, верить в него и подражать ему, что может быть более естественным, чем мгновенное воображаемое возвращение в детство посредством гипнотического транса? По словам Ференци, объяснение лёгкости гипноза заключается в том, что «в глубине нашей души мы всё ещё дети, и мы остаёмся таковыми на протяжении всей жизни» [11]. Таким образом, одним теоретическим исследованием Ференци смог разрушить тайну гипноза, показав, что субъект несёт в себе к нему предрасположенность:

“... не существует такой вещи, как «гипнотизирование», «внушение идей» в смысле психического включения чего-то совершенно чуждого извне, есть только процедуры, способные привести в движение бессознательное, предсуществующее, суггестивные механизмы... Согласно этой концепции, применение внушения и гипноза заключается в преднамеренном установлении условий, при которых склонность к слепой вере и некритическому послушанию, присутствующая в каждом человеке, но обычно подавляемая... может бессознательно передаваться человеку, которого гипнотизируют или которому внушают.” [12]