Отрицание смерти

Проблема обретает характер того, как избавиться чувства негодности, от первородного греха, но на самом деле является попыткой изменить свою позицию в отношении Вселенной. Это вопрос достижения масштаба, значимости, долговечности: как стать больше и лучше, чем ты есть на самом деле. Вся суть стремления к добродетели заключается в том, чтобы стать чем-то ценным, непреходящим. [59] Создаётся впечатление, что мы понимаем это интуитивно, когда утешаем наших детей после ночных кошмаров и других их испугов. Мы успокаиваем их, говорим, что они «хорошие», и ничто не может им навредить, и так далее: доброта это безопасность и особый иммунитет. Вы можете сказать, что стремление к нравственности основано исключительно на физическом положении человека. Человек морален, поскольку он чувствует свое истинное положение и то, что его ожидает, тогда как другие животные - нет. Он использует мораль, чтобы попытаться приобрести чувство особой принадлежности и увековечивания во Вселенной - и делает он это двумя способами. Во-первых, он преодолевает зло (незначительность, ненужность, конечность), подчиняясь правилам, установленным представителями естественной силы (объектами переноса); таким образом его чувство защищённой принадлежности к большему гарантировано. Это также естественно: мы говорим ребёнку, что он хороший, чтобы он не испытывал страх. Во-вторых, человек пытается преодолеть зло, развивая действительно ценный героический дар, становясь особенным.

Интересно ли нам, почему одной из главных характеристик человека является его мучительное недовольство собой, его постоянная самокритика? Это единственный доступный ему способ преодолеть ощущение безнадёжной ограниченности, присущей его положению. Диктаторы, возрожденцы и садисты знают, что людям нравится, когда на них обрушиваются обвинения в их собственной ничтожности, поскольку это отражает их истинное отношение к себе. Садист не создаёт мазохиста; он находит его уже готовым. Таким образом, людям остаётся один способ преодоления ничтожности: возможность идеализировать себя, поднять себя на действительно героический уровень. Таким образом, человек устанавливает комплиментарный диалог с самим собой, что естественно для его состояния. Он критикует себя, потому что он не может оправдать своих героических идеалов, которым должен соответствовать, чтобы стать поистине грандиозным творением.

Вы можете увидеть, что человек хочет невозможного: он хочет потерять свою изоляцию и одновременно сохранить её. Он не может вынести чувства обособленности, и всё же не может допустить полного удушья своей жизненной силы. Он хочет расшириться путем слияния с чем-то могущественным извне, что превосходит его, и все же хочет при слиянии остаться индивидуальным и отчуждённым, работая над своим личным и мелкомасштабным саморазвитием. Но этот подвиг невозможен, потому что он опровергает реальное напряжение дуализма. Очевидно, что человек не может слиться с высшими силами и одновременно развивать собственную личную власть - во всяком случае, не без амбивалентности и некоторой степени самообмана. Но можно обойти проблему следующим способом: можно, так сказать, «контролировать явную очевидность противоречия». Можно попытаться выбрать один из двух стульев, на котором вам кажется наиболее естественным практиковать самокритику и самоидеализацию. [60] Другими словами, пытаться соблюдать зону комфорта. Основное использование переноса, которое лучше назвать «героизм переноса», - это практика безопасного героизма. В нём мы можем разглядеть истинный охват онтологического дуализма мотивов человека, и теперь мы можем подвести итог этой теме.

Перенос как Жажда Высшего Героизма