Отрицатели науки. Как говорить с плоскоземельщиками, антиваксерами и конспирологами.

Незадолго до назначенного дня я прилетел в Питтсбург на семинар в Университете Карнеги – Меллон и пребывал теперь в напряженном ожидании. Меня мало-помалу охватывала нервная дрожь. Поначалу я исходил из предположения, что большинство шахтеров, скорее всего, окажутся климатическими диссидентами: все мы помним изречение Эптона Синклера о том, что «человека трудно заставить понять что-то, если его жалованье зависит от его непонимания». Впрочем, я читал в New York Times статью под названием «Люди в угольном краю тоже обеспокоены климатом», которая заставила меня задуматься. К чему предубеждения? «В нашу гиперполяризованную эпоху, – писал автор, – слишком легко перепутать географию с идентичностью». Так что я решил не давать ходу своим ожиданиям и просто послушать, что будут говорить люди. И больше никаких попыток переубедить кого бы то ни было на месте, как я пытался на «Плоской Земле». Главное – слушать и заручиться доверием.

И я рад, что так подошел к делу, поскольку первые шахтеры, которым меня представили Дейв и Эрин, сказали, что хотели бы прийти на обед, но не уверены, получится ли. Они сказали, что я могу им позвонить, и я тут же решил, что такими шансами не стоит разбрасываться. Я составил список из семи вопросов, но запретил себе расспрашивать собеседников как интервьюер. Нет, я буду держать вопросы в голове и вести непринужденную беседу, раз у меня появилась столь выгодная возможность говорить с людьми один на один. На обеде, вероятно, мы разделимся на два лагеря, но теперь у меня появилась возможность поговорить с глазу на глаз, хотя и не вживую, и услышать, что люди думают на самом деле. Вот мои вопросы.

1. Давно ли вы работаете в угольной отрасли? Приходилось ли вам работать в шахте?

2. Существует стереотип, что работники угольной отрасли не верят в климатический кризис. Что вы об этом думаете?

3. Что думаете вы лично о климатическом кризисе?

4. Какие мнения вы слышите от людей, с которыми работаете?

5. Разделяют ли ваши взгляды на климатический кризис члены вашей семьи?

6. Что могло бы заставить вас изменить мнение о климатическом кризисе?

7. Что вы думаете о политических шагах в отношении климатических изменений? Считаете ли вы, что будет сделано все возможное?

Первым моим собеседником стал шахтер по имени Стив (имя изменено), который проработал в отрасли более 30 лет и больше сорока избирался делегатом в профсоюз угольщиков. В 2006 году он вышел на пенсию. Я начал с вопроса о стереотипе, согласно которому шахтеры не верят в глобальное потепление. Стив отвечал уклончиво. От Дейва и Эрин я знал, что этот человек одно время занимал какой-то пост в местном отделении Демократической партии, так что он умел повернуть вопрос удобной стороной. Стив пояснил, что шахтеры – неоднородное сообщество. Он сказал, что в наше время немало горняков имеют хорошее образование, что он работал с учителями, медсестрами и т. п. Он заметил, что среди шахтеров поровну республиканцев и демократов. Я спросил, распространяется ли это разнообразие на климатические взгляды шахтеров, и он ответил утвердительно. Наблюдается полный спектр мнений. Во-первых, есть трамписты, которые считают, что любые разговоры о климатических изменениях – фейк. Во-вторых, есть люди, которые говорят: «Я шахтер, и я должен выступать за угольную экономику». Затем есть те, кто «в курсе экологической ситуации». Я осторожно спросил, какую позицию в этом спектре занимает сам Стив. Он ответил, что видит, в какой беде оказалась планета. Это был обдуманный и осторожный ответ, но у меня было чувство, что, пожалуй, Стив помещает себя в третью категорию.

Я намекнул, что ему, Стиву, наверное, непросто быть носителем таких взглядов, потому что это создает определенный конфликт с другими представителями отрасли. Я спросил: «Как вы примиряете мысль о том, что занимаетесь делом, которое наносит вред планете, и знаете об этом, с мыслью о том, что все равно должны этим заниматься?» Я привел цитату из Синклера – о том, как трудно заставить человека во что-то поверить, если его жалованье зависит от его неверия. Не проще ли ему было бы не верить в климатические изменения?

И тут Стив произнес столь глубокую фразу, что она перевернула мой взгляд на всю картину. «Надо понимать, что шахтеры – фаталисты, – сказал он. – Это работа сродни медленной смерти».

К прискорбию, я слышал от Дейва и Эрин о 21-летнем шахтере из округа Вашингтон, погибшем в пятницу накануне Дня труда, когда мои друзья планировали встретиться с несколькими шахтерскими семьями, чтобы уговорить их прийти на встречу со мной. Наша беседа со Стивом происходила меньше двух недель спустя. Я замолчал, обдумывая подоплеку его фразы. Если шахтер соглашается каждый день, отправляясь на работу, рисковать собственной жизнью и здоровьем, с чего бы ему отказываться от этой работы из-за угрозы планете Земля или здоровью каких-то других людей, которые, может быть, живут на другом конце мира? И это не бессердечие – это реальность. Другой работы нет, а семьи кормить надо. Чего мы можем требовать от этих людей?