Отрок московский

– Ты же только что доказывал, что Василису бросить надо – пускай сама выкручивается! – Никита не верил своим ушам.

– Мало что я говорил! Если надо, поскачу и привезу ее! И никакие мадьяры мне не помешают!

– Да как же ты в одиночку с ними справишься? – вмешался литвин. – Их вон сколько!

– Я – мэрген! – Ордынец вскинул подбородок. – Дайте мне только на сто шагов подобраться!

– Мэрген-то ты мэрген… – задумался Никита. Может, и правда, это выход? Нет, боязно. За татарчонком глаз да глаз нужен – в одиночку он таких дров наломает, что без головы останется. Надо все обдумать и совета Вилкаса спросить… А что литвин молчит?

Парень поднял голову – закаменевшее лицо друга ему не понравилось сразу. А когда он проследил за его взглядом, то меж лопаток побежал холодок нехорошего предчувствия. Прямо из леса к ним шагали двое. Вернее, шли на лыжах, бесшумно скользя по снегу.

Оба высокие, в простой домотканой одежде. Только один – старик с длинной белой бородой, худой и костлявый, а потому похожий на Горазда. А второй показался Никите знакомым. Русая нечесаная борода, непокорные кудри, широкие плечи и полушубок нараспашку.

Любослав? Разбойник, который сбежал из-под стражи?

Похоже, он. Точно, он!

А кто же его спутник?

Тут Вилкас еще раз удивил друзей, шагнув вперед. Литвин поклонился в пояс и поприветствовал старика.

– Поздорову тебе, почтенный Финн!

Седобородый улыбнулся. Остановился, придержав за рукав Любослава. Кивнул.

– Я вижу, ты нашел своих друзей, вьюноша?

– Нашел!

Вилкас говорил твердо, но Никита заметил, что его друг поежился под взглядом серо-голубых глаз старика.

– Тогда нам есть о чем поговорить, – седобородый поправил куколь. – Разведем костерок, посидим?

Глава пятнадцатая

Студень 6815 года от Сотворения мира Лесная дорога под Витебском, Полоцкая земля, Русь

Небольшой костерок развели в ста шагах от дороги. Отсюда случайный прохожий не заметит отсветов между деревьев. Никита был бы рад и подальше отойти, чтобы запах дыма до тракта не долетал, а то мало ли… Стражники и дружинники встречаются ой какие дотошные. Вроде бы витебчане излишне ретивые на княжеской службе им пока не попадались, а кто его знает? Повстречается воевода, хоть чуточку похожий на Илью Приснославича, что по прозвищу Лют, и наведаются к стоянке. Так, мол, и так, православные, почему среди ночи в лесу дремучем скучаете? Почему в город, под защиту стен крепостных и оружия княжеского, не торопитесь? Аль недоброго чего замыслили? Начнутся разговоры, выяснения… А оно надо?

Огонь развели очень быстро. Вилкас нащепил ножом сухих веток, наломал тонкого хвороста. Любослав приволок, выкопав из-под снега, две валежины, уложил их по обе стороны от пламени. Дровосеки, бортники, охотники – люди, промышляющие в лесу, – называют такой костер нодьей. Бревна можно потихоньку подвигать и греться от ровного жара всю ночь.

Финн отлучился ненадолго – не говоря ни слова, скрылся за деревьями. Никита сперва подумал, старик по естественной надобности в чащу отправился, но седобородый вернулся с двумя тушками зайцев в руках. Матерые зайчины – побольше, пожалуй, чем четверть пуда каждый. Улыбнулся и отдал дичь Улан-мэргену. Татарчонку объяснять не пришлось – ободрал и выпотрошил в мгновение ока, распял на еловых рогульках и закрепил над огнем.

От Никиты не укрылся косой взгляд литвина, брошенный на старика. С чего бы это?

– Это от моих друзей вам подарочек, – улыбнулся Финн, усаживаясь на свернутую епанчу и протягивая ладони над костром.

Вилкас только головой покачал, а старик, увидев недоумение на лице Никиты, пояснил:

– Мне стая волков местных помогает. Не побрезгуете, вьюноши?

– Каких волков? – охнул парень. А сам подумал: «После хлеба да воды, которым меня в порубе витебчане потчевали, я от мяса отказываться не собираюсь. Не на таковского напал…»

– Шутишь, почтеннейший? – Улан поправил одну тушку, которую языки пламени слишком уж облизывали. – Скажешь тоже – волки!

– Да какие уж там шутки, – вместо Финна ответил литвин. Почесал затылок, горестно вздохнул. – Вы уж простите, други, я вам раньше все обсказать должен был. Выходит, моя вина…

– Какая вина? – Никита завертел головой, не понимая теперь уже совсем ничего. – Вы уж объясните все по порядку.

– А вот как раз и присядем рядком, поговорим ладком, – усмехнулся старик. – Так у вас на Руси говорят?

– Ну давай, уважаемый. – Парень присел, как учил Горазд: вроде как на колени стал, но задницей на пятки. Незнакомому с чиньской борьбой человеку кажется: сидит, выказывая уважение старшему. Но Никита знал наверняка, что в любой миг взлетит в прыжке, подобно птице, перемахнув, не задумываясь, не только костер, но и головы присевших напротив людей.

Финн не торопился начинать разговор, хоть и сам предложил. Сидел, поглядывал цепким и не по-стариковски живым взглядом на парней. Будто изучал, хотел навсегда запомнить их лица.