Отрыв

— В общем, причина, по которой я избегал отношений, как чумы, в моих первых — и единственных — отношениях. Мы познакомились, когда мне было девятнадцать, я учился на первом курсе в штате Феррис, где посещал колледж, чтоб играть в хоккей.

Лейн тут же открыл рот, чтоб задать вопрос, но Джаред покачал головой и нежно коснулся губ Лейна.

— Ш — ш–ш. Ненавижу эту историю и хочу как можно скорее ее закончить.

Лейн кивнул и дал ему продолжить.

— Мои родители абсолютно не интересовались хоккеем. Я уже говорил, да? Они люди умственного труда и считают спорт варварством. Меня отдали учиться играть в хоккей, лишь потому что мать меня поймала, когда я пытался впихнуть ноги в коньки сестры, чтоб отправиться играть в хоккей с соседскими мальчишками. Сестра брала уроки фигурного катания, и три раза из — за дурацких зубцов я почти сломал руку. Когда мне было пятнадцать, меня пригласили играть в команду из лиги развития. Ничего похожего на систему в Канаде, но, если американские дети хотят играть в большой лиге, именно так все и происходит. Или же хоккей в колледже. В общем, меня пригласили, но родители не отпустили из — за временных и денежных затрат, хотя мы могли себе это позволить. Они не хотели, чтоб я фокусировался на том, что было лишь хобби, и пропускал школу. Ты же знаешь, что мои родители никогда не видели, как я играю в хоккей? Ни разу.

— Прости, что? — Лейн не смог промолчать. — Ты… ты сказал «никогда»? В колледже или…?

— Нигде, — ответил Джаред, и Лейн издал испуганный звук.

— Нет? Ты и Райли. Его родители тоже не ходили на его матчи. Что не так с американцами? Не хочу здесь жить. — Лейн был так зол на родителей Джареда за то, что они отказались позволить сыну следовать за мечтой и никогда не видели, насколько он был хорош или насколько был счастлив или…

— Знаю. Все нормально, Лейн. Я рад, что из — за меня ты на них злишься, но мне удалось это пережить. Мысленно возвращаюсь назад, и если б я присоединился, меня бы выкинули. Или еще хуже: мне пришлось бы играть в защите, чего я делать не хотел, потому что, как говорилось ранее, все остальные именно этого и хотели. И вчера я осознал, что нет смысла сожалеть о том, что не сделано, и даже о том, что сделано. Тебе не известно, что было бы, поступи ты так или иначе.

— Э — э… — Лейн отпил пива. — Ладно. Наверно, продолжай. Я перестаю тебя понимать.

— Точно. Короче, я пытался справиться и играл в школе, и получил стипендию в штате Феррис. Еще меня приняли в Бостонский университет, но стипендии не хватило бы, чтоб оплатить полный срок обучения. И снова родители посчитали, что это будет ненужной тратой денег.

— Блин, да ну на хер, — гневно прошипел Лейн. — Покажи им вчерашний сэйв.

Посмотрим, будут ли они считать так же. Они вообще в курсе, кто такой Патрик Руа?

Улыбка Джареда была грустной.

— Нет. Мои родители ненавидели спорт, а мои друзья боготворили «Рэд Уингз», потому — то я и стал фанатом «Эвс». Между ними была ожесточенная борьба.

— Знаю, — глазея на него, сказал Лейн. — Я из Канады. Мы там все знаем про хоккей.

Значит, ты отправился в Феррис.

— Да. И все было нормально. Довольно хорошо, но не прекрасно. Я видел твои цифры, Лейн. Когда я был в твоем возрасте, у меня не было ничего подобного.

— Как и сейчас, — добавил Лейн. — Не вынуждай меня опять смотреть сэйв. Я все еще в режиме придурочного хоккеиста. Это пройдет.

Джаред улыбнулся.

— Знаю. Можно сказать, моими карьерными перспективами были четыре года в колледже. Существовала вероятность быть задрафтованным в АХЛ. Но если б я остался, скорее всего, все равно оказался бы там, где нахожусь сейчас. И я счастлив здесь, Лейн.

Правда. Ты не представляешь, что вчерашняя победа для меня значит, но… она была тем, чего я отчаянно хотел, но боялся получить. Если в этом есть смысл.

Лейн не торопился и вглядывался в Джареда — такого сильного, торжествующего и бородатого — и его едва заметные синяки, украшавшие кожу, будто боевые шрамы.

— Я в курсе, — очень тихо отозвался он. — Поверь.

Казалось, Джаред остался доволен и продолжил:

— Мне хотелось хоккейную карьеру, и все говорили мне… Ну, не то чтоб это было невозможно. Для того, чтоб просто что — то сказать, нужно было бы приложить слишком много усилий. В основном… все молчали. Все считали меня отличным игроком, отличным напарником. Никто не говорил: «Джаред играет не на пределе своих возможностей».

Никто вообще не говорил, что у меня есть потенциал. Но и что его нет, тоже не говорили.

Сидя на диване, Лейн за ним наблюдал и боролся с настойчивым желанием подняться и инициировать секс или предложить поиграть в приставку, что, по мнению Лейна, решало проблему негативных эмоций.

— Но потом я отправился в колледж, и кое — кто так сказал. Кое — кто сказал: «Ох, тобой недостаточно занимались. Ты получаешь мало игрового времени. В тебе больше потенциала, чем можно признать». Кое — кто сказал, что стоит немного потрудиться, и я смогу стать центром первого звена и получить драфт. И я глупо — преглупо втрескался в этого человека, Лейн. Я сделал бы для него что угодно. — Взгляд Джареда был спокойным.