Отсекающий тень

Эно в который раз с леденящим кожу ужасом вспомнил, как тащили они с Туаном выкорчеванные из пасти ночного леса растения, как рыли мокрую, обваливающуюся землю, и как, цепляясь за разрастающийся прямо под руками лиановый ствол, увидел он вдруг в свете луны глаза. Вымазанный белым камень таращился знакомо круглыми зрачками и улыбался веселым ртом. Не сразу узнал себя Эно. Много лет прошло с тех пор, как перед самой свадьбой наклонялся он над широким ведром, стыдливо угадывая в темной воде свое отражение.

На рисунке не было рук. Видно, Туан не рассчитал размер камня, и поместились лишь голова да изогнутое под тяжестью горбов тело на коротких ногах. "Вот она, настоящая смерть", - на удивление спокойно подумал тогда Эно, но ничего не сказал погубившему его сыну.

Да что теперь...

- Дай мне палку какую... И простыню, что не жаль. Открой задний сарай и топор принеси, - распорядился Эно, не смея глядеть на плачущую жену, а сам, с трудом повернувшись, протянул опухшие негнущиеся пальцы к неподвижно сидящему зверю.

И все бы ничего. Ир поведала сестрам, как опрокинул котел неуклюжий Эно, обварился кипящей водой. Ийя с любопытством разглядывала утирающую слезы тетку, но промолчала. По деревне прошел слух, что лес задушил, наконец, упавшие с неба камни, и даже говорящие руками сборщики ила перестали ходить к запруде.

По ночам спускался с чердака Туан, опоражнивал в выгребную яму корытце, бесшумно окунался в бадью среди папоротников на заднем дворе. Забирал оставленное в печи и крался обратно наверх. Ир и Эно прислушивались к поскрипыванию досок. Не простил Туан родителям свою ящерицу. Но твердым было решение Эно. И до самого сезона зачатий ходил он с обмотанными холстиной руками. Ядовитая кровь растравила порезы, и даже семь трав, даже желчь весенней лягушки не помогали. И проданы были корзины, и потрачено накопленное, и жидким стало вечернее варево, а язвы все не заживали. Пришлось Эно идти к красавице Нэе, что принимала роды и читала полуденные тени. Заговорила Нэя раны, а напоследок сказала:

- Я не вмешиваюсь в чужие жизни, Эно Ли. Но хочу, чтоб ты знал: скоро придет в деревню то, что родилось у запруды.

И уже через несколько дней увидел Эно бредущего мимо дома зверя. Синевато-черной была его шкура, а походка неузнаваемой. Не хватало у ящера задней лапы, опирался он на длинный пупырчатый хвост. Ночью, когда убрался на чердак злосчастный Туан и уснула, наконец, Ир, раскопал Эно могилу у выгребной ямы. И не было в ней ни разрубленного шипастого тела, ни рассеченной надвое головы, ни костей, - ничего не было.

А потом забеременела Ир новым сыном, пришли в деревню сборщики налогов из Авеи, и прислал старейшина из рода ли к Эно мальчишку:

- Этой ночью, Эно Ли, не запирай ворот и дверей.

Заколотила Ир лаз на чердак ржавыми гвоздями и вычерпала воду из бадьи на заднем дворе. Дрожали покрытые шрамами руки Эно, когда распахивал он дверные створки. Грузно опустился старейшина Нар у печи, обвил прогнувшуюся лавку хвостами и щупальцами.

- Так ты говоришь, что не сможешь заплатить в этот год?

- У меня в семье один кормилец, Нар Ли.

- Трудные времена, трудные... Ты отказался от своего рода, Эно. И старший твой сын не оправдал ничьих надежд. Но ты выстроил свой дом в деревне, и ходят мимо него люди. Длинны женские языки. И дочь брадобрея умеет замечать тени сквозь дерево. А жена твоя по-прежнему бывает на базаре... И покупает дешевле, но не изменилось количество.

Эно стискивал зубы, чувствуя, как сводит судорогой живот, как снова разливается в груди ставший привычным за последние луны мертвящий холод.

- Сказать по правде, Эно, я никогда не верил в сказание о Таре. Но нельзя отнимать веру у тех, кто строит свою жизнь, не нарушая обычаев предков. Через три дня пройдут сквозь деревню охраняющие сборщиков стражники из Авеи. Я знаю, что ты примешь правильное решение.

С этими словами Нар Ли поднялся и выложил на стол испачканный в земле плетеный туесок.

- Зоркие глаза у ночных охотников, - добавил он от дверей. - Да и говорящие руками не любят ни ли, ни рин.

***

У женщин из рода рин нехорошая кровь. И не очищается, даже смешавшись с ли. Вот и младший сынок Эно Ли, хоть и умеет плести корзины не хуже отца, никогда не найдет себе пары. Кто захочет войти в их дом, породниться с кровью рисователя живого? Каждый знает легенду о прародителе Таре.