Оцепеневшие

Проверяю, чтоб никто меня не видел, ставлю ногу на колесо. Перекладываю часть купюр из заднего кармана в носок. Так надежнее. Кто полезет в носке искать?

Кстати, это же только аванс. Стоит уточнить у прыщавого, сколько мне перепадет за сам рейс. В Париж все-таки можно по какому-нибудь модному спецтарифу.

Фура шипит, разворачивается и уезжает.

Надо уточнить. И сейчас самое время. Пацан один. Обсудим, на каких условиях работаю. Спрошу прямо, чего тут стесняться. Это подход делового человека.

Иду к беседке.

Мелкий сидит на скамейке, болтает в воздухе ногами. Зевает. Покачивается на ветру, он явно не выспался.

– Кирилл, – начинаю я. – А до Парижа-то далеко.

Он молчит, смотрит куда-то и вроде бы слушает.

– Кирилл. Меня, говорю, волнует… беспокоит один вопрос. Кирилл, ау, слышишь меня?

– Киря. Давай просто Киря.

Из-за деревьев поднимается солнце. Сразу заметно теплеет.

– Хорошо, Киря.

Говорю ему, что не знаю, как лучше начать, поэтому спрошу прямо. Сколько он мне заплатит за рейс? Это раз. За чей счет бензин и гостиница? Это два. И за еду чем-то нужно платить.

Вместо ответа прыщавый лезет в карман. Достает и протягивает мне еще одну пачку.

– Это раз.

Я молчу. Беру.

Жду.

Снова лезет в карман, и очередная пачка у меня в руке.

– Это два.

Продолжаю молчать.

Просто смотрю на него. Изображаю спокойствие, но от волнения уже трудно стоять.

Держусь.

Киря засовывает руку в карман, я чувствую, что вот-вот потеряю сознание.

– Ну, Вова, не наглей, а? – Он смеется.

Его рука все еще в кармане. Я молчу, но он все понимает. У меня начинает кружиться голова.

– Короче. Бензин, гостиницу, еду, напитки и прочие мелкие расходы беру на себя. Идет?

Киваю. Идет, еще бы.

– Ну?

– Что ну?

– На все вопросы ответил?

Опять киваю, разворачиваюсь и молча иду к машине.

Вроде не пил, но голова кружится.

Легкие деньги. Большие-легкие-огромные-халявные деньги. Джек, мать его, пот.

И вот как поступить сейчас? Что делать? У меня же целое состояние. Словить попутку и уехать? Бросить машину вместе с чокнутым молокососом с его гороховой стриптизершей и сбежать?

Странный этот Киря.

Сажусь в машину. Секунду колеблюсь. Поворачиваю ключ, завожу.

Нет.

Бросать никого не буду. Не могу. Принципы, черт бы их побрал. Деньги получил, значит, должен выполнить уговор. Значит, едем в Париж, и без вариантов.

Подъезжаю ближе к беседке, открываю дверь.

– Пора.

Киря сидит, не реагирует. Мигаю фарами, сидит, не отзывается. Сигналю. Не шелохнется.

Отрубился?

Ну не носить же его на руках. Надо будить его подругу, пусть забирает алкаша.

– Просыпайся. Вон твой приятель в космос отправился.

Тянусь, просовываю руку между сидений, толкаю. Мягко. Угодил прямо в грудь.

– Руки убрал! – раздается строгий голос.

Проснулась.

– Забирай своего… друга. Вон сидит.

Она выходит из машины. Идет в беседку. Виснет на шее прыщавого. Трется об него. Ластится.

Я стараюсь не вспоминать, что буквально пару часов назад из того самого рта, которым она сейчас целует брекеты, выливалась потоком блевотина.

Обнимает пацана, гладит. Наверное, сейчас нежно шепчет на ухо «проснись, дорогой».

Стриптизерша вскрикивает.

Отскакивает в сторону, визжит, а пьяный молокосос падает без чувств на землю. Падает прямо головой в песок, как страус, только вялый, страус без костей.

– Что за хрень? – вырывается у меня изо рта, и я выхожу из машины.

Довольно комичная ситуация. Лес, беседка, помятая стриптизерша, скамейка, мини-олигарх лицом в грязище.

Я смотрю, а она визжит, а он лежит, не шевелится. Она прыгает на месте, брезгливо машет руками, вытирает рот рукавом и визжит.

А я смотрю.

– Он… Он…

Стриптизерша в панике и двух слов связать не может.

– Он мертв! Умер! Он сраный труп!

А? Как она сказала? Он что?

– Убийца! Ты его прикончил! Труп. Он… Ты его…

Оставляю ключи в машине.

Никогда не оставляй ключи внутри, тем более в зажигании. Мое второе золотое правило. Но сейчас не до моих паршивых законов.

Подбегаю.

Одной рукой поднимаю пацана за шиворот, усаживаю на скамейку. Трясу – не дышит. Серьезно? Мертв?

Растягиваю ему воротник.

Первая помощь.

Как там в памятке? Доступ кислороду. Положить на спину. Ослабить поясной ремень. Приподнять что-то куда-то. А. Ноги? Тяну за ботинок вверх. Что там еще?

– Ты убил его! Ты убил. Убийца!

Держу себя в руках. Не паникую. Все идет по плану.

Что там еще?

Ватка с нашатырем. Или это когда током шибанет? Черт, не помню. Все вылетело из головы.

Вспоминай, дурья башка! Думай-думай!

Искусственное дыхание? Зажать нос, подуть в рот. Непрямой массаж сердца, или тут прямой нужно…

– Что к чему?

Когда надо, хрен вспомнишь.

Стриптизерша вопит, от того еще труднее соображать.

– Послушай, – успокаиваю дамочку. – Как там тебя?

– Соня.

– Послушай, Соня, прекращай кричать. – Беру ее за руку, усаживаю на траву, рядом с прыщавым. – Все будет хорошо. Посмотри на меня. Ничего страшного. Все в порядке. Сейчас помоги мне, пойди и принеси из машины аптечку, – дергаю ее за плечо. – Слышишь меня? Аптечка! Проверь в багажнике, там должен быть нашатырь.

Она кивает и бежит к машине.

Думай-думай.

Вспоминай, башка.

– Захвати, что там еще есть. Жгут или что там еще бывает нужно? Посмотри сама.