Оцепеневшие

Я улыбаюсь, но лицо остается неподвижным.

Выходит, Соня меня насквозь видит. Глубже и точнее, чем прыщавый. Выходит, она куда опаснее Кирилла.

И я практически ничего о ней не знаю.

– В целом ты прав. – Она оставляет связанного и корчащегося в галлюцинациях Кирю и поворачивается ко мне. – Возможно, я опаснее, чем все вокруг. Но тебе не нужно меня бояться. Уж кому-кому, а тебе вред я не причиню.

Меня пугают ее слова. Всегда страшно слышать ответ на собственные мысли, тем более не от Кирилла. Я и представить себе не мог, что кто-то, кроме прыщавого ушлепка, на такое способен.

– Угу. – Она улыбается. – Я способная.

И как давно она читает меня? Как давно она поняла, что я задумал, и притворяется?

– Как давно? – Я говорю коротко, она и без пояснений знает, о чем я.

– С тех пор, как научилась перемещать одновременно три точки.

– Но это же…

– Да. Практически сразу.

– Но почему не призналась? А Кирилл? Он все знал?

– Нет.

– А ты не можешь прочесть, о чем думает он?

Соня дотрагивается до ноги Кирилла, закрывает глаза. Концентрируется.

– Его прочесть у меня не получается. Не знаю почему, но, как бы я ни старалась, ничего не выходит.

– А свое прошлое?

– Нет. Так, как ты, я не умею. – Она проворачивает кольцо на пальце. Она всегда так делает, когда нервничает. – Я ничего не помню о себе. Только то, что показал Кирилл.

– Ты не можешь погрузиться и посмотреть?

– Нет. Я же говорю, как ты, я не умею. Но я знаю, что не работала стриптизершей. Это обман. И я надеюсь, ты поможешь мне во всем разобраться.

Я, конечно, не умею читать мысли, но уверен, Соня сейчас думает, что я ее последняя надежда.

Она явно поняла, о чем я рассуждаю, но ничего не ответила. Прижалась ко мне ближе, уткнулась лицом в мое плечо и заплакала.

Киря на кровати под кайфом. Извивается, бьется в конвульсиях, выкрикивает несвязные фразы. Соня плачет, уткнувшись мне в подмышку. А я окончательно запутался.

Стараюсь успокоить Соню, вытираю слезы со щек, говорю, что хватит реветь, тушь размажется. Говорю, будешь некрасивой и мальчики любить не будут. Она обнимает меня, и я чувствую вкус ее губ. Теплые, распухшие от обиды губы.

Мы валимся на кровать.

Трясущейся рукой пытаюсь расстегнуть непослушные жемчужины-пуговицы на ее шелковой блузке. Соня зарывается пальцами мне в волосы и прижимает к себе мою голову.

– Я давно хотел спросить. Каково оно? Женский оргазм.

Соня сильнее прижимает меня к груди, заставляет замолчать.

– Думаю, скоро узнаю, – говорю сквозь сопение и возвращаюсь к поцелуям.

– Самонадеянно… – смеется Соня. – Узнай. Если сможешь.

Мы все лежим.

Кирилл бредит в метре от нас, покряхтывает, пытается выпутаться из веревок. Я принимаю вызов Сони, соплю носом и собираюсь заставить ее испытать такое, чего она никогда и ни с кем не испытывала. Она невероятно сексуальна. И я, похоже, проиграю в споре. Не успеваю начать, выхожу на финишную прямую.

* * *

Это самое прекрасное утро. Лучшее за всю мою жизнь и после жизни. Я просыпаюсь в обнимку с обнаженной Соней. На мне нет трусов. И на этот раз я знаю, что между нами точно что-то было.

Она еще спит. Волосы рассыпаются по подушке, спутываются с моими пальцами, я чувствую, насколько они мягкие и приятные на ощупь.

Я рассматриваю ее нос, брови. Овал лица, каждую деталь. Я поднимаю глаза выше и встречаюсь с растерянным взглядом Кирилла. Связанный, он все еще лежит возле подушки и рассматривает меня. Он смотрит то на меня, то на голую девушку.

– Доброе утро, – спокойно говорю и прикрываю Соню одеялом. – Как спалось?

– Где я? – шепчет мальчик. – Почему я связан?

Кажется, он все забыл. Мой план сработал.

Пока он в таком состоянии, собираем вещи, садимся в машину. Остается отвезти прыщавого домой, к его настоящим родителям, пока он не пришел в себя. Я надеюсь, что он ничего не вспомнит, но рисковать и медлить нельзя.

Отвезти. И все… Свобода.

Вбиваю в навигаторе город, улицу. Адрес я знаю наизусть. Париж. Он с первой встречи намеревался туда попасть. На уровне подсознания, наверное, хотел к маме. А мы так и не доехали.

Что ж.

«Тактичный и услужливый». «Внимательный и исполнительный».

Я выполню свой заказ. Пусть с опозданием. Пусть клиент уже и передумал ехать. Но деньги я взял, а значит, будь любезен выполнить работу.

Едем.

По шесть-семь часов в пути. Останавливаемся на отдых в придорожных кафе, ночуем в затертых гостиницах для дальнобойщиков.

Кирилл ничего нового не вспомнил.

Надо сказать, парень неплохо держится. Практически не ноет, слушается, умолкает, когда попросишь. Оказывается, в глубине души прыщавый воспитанный, даже интеллигентный и умеет быть вежливым.

Я останавливаю машину.

– Нужно бензин залить, – говорю и выхожу на улицу.

Вот в такие моменты я жалею, что мелкий все забыл. Сейчас бы на ходу заправил бак, и мне не пришлось бы лишний раз общаться с посторонними.

«Вежливый и приветливый».

Захожу в стеклянное здание.

Знакомое место. Где-то на такой же заправке все и началось. Я мечтал добраться поскорее домой и поужинать, а Киря одаривал меня зелеными стопками и командовал ехать в Париж.

Я оплачиваю, беру пачку печенья.

– Можно я еще немного спереди проеду?