Отщепенцы

Ян прислонился плечом к вагончику, застегнул плотную куртку, накинул капюшон и закурил. Холодная осень переодела его в плотные джинсы и теплую фланелевую рубашку. Взглядом прищуренных от ветра и дыма глаз он лениво окидывал бескрайние поля вдалеке, где на горизонте пожухлая желтая трава переходила в тяжелое, затянутое тучами небо серо-стального цвета под стать его глазам. Лиственные деревья обнажились, готовясь ко сну на зиму, и только хвойные упорно тычут свои зеленые иголки в приближающиеся холода. С бесконечных просторов его взгляд переместился на постройки монастыря и нехотя переползал с одной на другую. Зацепился за маленькую фигуру в черном облачении, что возилась на колокольне, и, судя по тому, как она карабкалась по стремянке от одного колокола к другому, она их мыла и чистила. Ростовских покачал головой – все-таки есть что-то деспотичное в их старшей. Ведь надо же в такую промозглую ветреную погоду отправить живого человека трудится в самое продуваемое место!

Он докурил и пошел к себе завтракать. В конце недели привезут стога сена, кровь из носа надо крышу доделать. Долго не задерживаясь, пошел трудиться. По пути в коровник его взгляд снова поднялся к колокольне. Теперь фигура в черном осторожно перемещалась по парапету, который по высоте обгонял стремянку, и омывала колокола с внешней стороны. Кладка башни, как все здание монастыря, была из кирпича, а поверхность парапета по кой-то хрен обшита деревом. Хотя, если проектировал здание тот же человек, что строил коровник, то удивляться такой непрактичности не стоит.

Следующий шаг женщины оказался роковым: подверженное осадкам дерево подгнило и раскрошилось до кирпичика под ее ногой. Она соскользнула и полетела вниз. У Яна сердце ёкнуло, как представил, что останется от рухнувшего с такой высоты тела. Но, пролетев пару метров, фигура застыла в полете, вцепившись в канат от колокола, которым (молодец, додумалась) себя подстраховывала. Громкий удар колокола оповестил всю округу о неожиданной трагедии. Ростовских сорвался с места и помчался на подмогу. Разгоняя удивленных старушек с дороги, он вихрем взбежал по ступеням на башню, уже легко ориентируясь в здании, припечатался к парапету и со страхом выглянул. Твою мать!

– Держись, София, я тебя вытащу!

Испуганные голубые глаза со страхом взирали на него. Сильные порывы ветра сорвали платок с головы девушки и разметали волосы цвета Луны. Она голыми руками цеплялась за толстый грубый канат и потихоньку соскальзывала. Ян подставил лестницу к парапету, взобрался на нее и, упираясь одной ногой в стену, стал тянуть на себя веревку. Сердце бухало где-то в ушах от страха, что девушка сорвется.

– Крепче держись, маленькая! Еще немного и я достану тебя! – подбадривал он Софию.

Она словно воды в рот набрала – так перепугалась, что ни слова в ответ вымолвить не могла. Холодный ветер завывал в ушах, ладони нещадно жгло и царапало об канат. Еще чуть-чуть и руки не выдержат и отпустят веревку. Она закусила губу от боли и страха, на глаза навернулись слезы.

Ян подтянул ее к парапету, когда сил держаться уже не осталось. Схватил за руку и рванул на себя. Перехватил за пояс, перебросил через плечо, как мешок, и спустился с лестницы. Поставил девушку перед собой и поддержал за плечи, когда у той подогнулись ноги. Она вся дрожала, низко склонив голову.

– Как ты девочка? – вот, глупее ничего не придумал спросить.

София молчала. Он обхватил ладонями ее лицо и приподнял к себе. Примитивный страх плескался в распахнутых глазах, а по бледным щекам текли слезы облегчения от вовремя подоспевшей помощи. Ян прижал ее к груди и крепко обнял:

– Тише, маленькая. Все позади. Ты жива. Все в порядке, – шептал в ее волосы. Не понятно еще кого из них он больше успокаивал. София всхлипнула. Потом еще раз. Чувствовалось, как она еле сдерживается. – Все хорошо. Я с тобой, маленькая. Ты в безопасности, – продолжал тихо утешать ее, одной рукой крепко прижимая к себе, другой – гладя по голове, волосам.

Стоя на холодном ветру, они прижимались друг к другу. Он вдыхал ее запах и надышаться не мог. Касался ее и не мог насытиться этими прикосновениями. Ему захотелось растворить ее в себе, самому проникнуть в нее. Сам того не осознавая, он все крепче и крепче прижимал ее к себе. Он слетал с катушек от мысли, что она могла умереть. Вот сейчас, так просто, раз – и нет больше человека!

– Пресвятая Богородица! Что тут стряслось? – испуганно воскликнула игуменья Афанасия, добежавшая до места происшествия только сейчас. Ян повернулся на звук и увидел, что в колокольне набилось уже несколько сестер, которые смотрят на них во все глаза. Кто-то прижимает руку к груди, кто-то закрывает ей рот. Среди всех выделялась Дарья, которая откровенно заливалась слезами, страха ли за подругу, облегчения ли – поди, разбери.