Отщепенцы

Он расположился в кресле поудобнее, и ленивым жестом руки позволил мужчинам начать представление, к просмотру которого пригласил и девочку. Они, словно с цепи сорвавшись, стащили с той белье, не заботясь о сохранении его целостности. Таким же диким способом избавились от своей одежды и накинулись, будто стервятники на свою жертву. Девушка кричала, пытаясь вырваться, но тех, казалось, еще больше раззадоривали ее крики и попытки увернуться. Один шлепал по ягодицам и таранил ее сзади, в то время как другой, обрывая ее отчаянные крики, наполнял ее рот своей плотью. Девушка задыхалась и пыталась отодвинуться от слишком глубокого проникновения, но тот лишь крепче сжимал голову, проталкиваясь до самой гортани. Мужчина в кресле вальяжно попивал вино, будто наслаждался зрелищем номинации вручения Оскара в Каннах в окружении лиц из столь же высокого элитного общества.

Потом мужчины изменили позу, и теперь один брал ее спереди, а другой – в задний проход. Теперь в криках девушки явно звучали болезненные ноты, и кровь от разорванной плоти тоненькой струйкой стекала по бедрам. Жанна покосилась на Господина и заметила легкую дрожь возбуждения. Он слегка прищурился, чуть крепче сжал бокал в руке и область паха под его брюками начала увеличиваться. Девочка, наученная предугадывать пожелания, потянулась к ширинке и, расстегнув молнию, вызволила большой и толстый член. Двумя руками обхватила его и начала ласкать, за что получила одобрительный взгляд со стороны Господина.

Он подал знак, и мужчины оставили несчастную в покое. Ее освободили от оков и… стали нещадно избивать. Она перекатывалась с одного края кровати на другой от хлестких ударов по лицу. Когда упала с кровати, ее избивали ногами. На лице и по всему телу выступили синюшные кровоподтеки. Сорванные голосовые связки порционно выдавали глухие каркающие звуки из недр ее почти сломленного тела.

Жанна больше не воспринимала происходящее адекватно, она снова замкнулась в себе, отрешилась от творившегося вокруг нее ужаса. Это происходило неосознанно, словно сам организм выставлял перед собой барьеры, как панцирь, чтобы не двинуться умом. Она смотрела перед собой и ничего не видела и не слышала. Только монотонно двигала руками, как ее учили.