Отшельник 2

– А ты знаешь, командир, что-то мне тоже захотелось чего-нибудь домашнего и уютного, чтобы все свои рядом, чтоб никакая свинья в чарку с медовухой не плюнула…

– Да, и мне вдруг такого захотелось, – поддержал волошанина Иван Аксаков. – И я знаю такое место.

– Это какое же?

– Казармы Московского пехотного полка.

– А нас туда пустят?

Иван засмеялся:

– Вообще-то мы должны были из учебной дружины попасть в этот полк. Да и попробовали бы они отказать в гостеприимстве любимым ученикам самого Лукьяна Петрищева!

– А я больше скажу, – добавил заинтересовавшийся разговором Одоевский. – Вопрос не в том, пустят нас туда или нет, а в том, удостоим ли мы своим посещением этих не нюхавших пороха тыловых крыс.

– При них такое не скажи, в драку ведь полезут.

– А что такого плохого в хорошей драке? Влад же хотел домашнего и уютного? Вот это оно и есть.

В принципе Маментий не имел ничего против казарм Московского пехотного полка, тем более расположены они в самом Кремле, и по непроверенным слухам обладают всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами от тёплых отхожих мест до терм по образцу старого ещё Рима, когда из особых труб течёт горячая и холодная вода. А что, вполне возможно слухи и не обманывают – в полку через одного Рюриковичи, вот родня и раскошелилась на обустройство драгоценных чад. Им же не в битвы ходить, а при государе пребывать непрестанно, Иоанн же Васильевич по младости лет из Москвы далеко и не выезжает. Особливый пехотный полк, прости хоссподи… И не путать с десятком особого назначения!

– Мы с вами! – одновременно заявили Василий Долгоруков и Иван Патрикеев, оба когда-то сбежавшие в учебную дружину от угрозы неминуемой женитьбы. – Нам тоже хочется медовухи.

Остальные дружинники десятка молча, но многозначительно похлопали по приятно тяжёлым кошелям, и это заставило Маментия забеспокоиться:

– Вообще-то мы про уют.

– Да, кивнул Пётр Верейский, – про уют и медовуху. Но её нужно купить заранее, потому что в полковой харчевне подают несусветную дрянь. За закусками… – после длинной речи Пётр вдруг вспомнил, что вообще-то он очень молчаливый человек, и закончил коротко. – Закуска крепость медовухи крадёт.

– Обойдёмся на сегодня дорожными припасами, а завтра видно будет, – махнул рукой Маментий. – Решено, идём в кружало, а потом в казармы. Только вот Дионисия Кутузова предупредить нужно, чтобы знал где нас искать.

Иван Аксаков засмеялся:

– Ты, командир, за это как раз и не беспокойся. На то она и Государева Безопасность, чтобы всё про всех знать без всяких предупреждений. Мы ещё не решили в котором кружале меды брать станем, а Дионисию доподлинно известно, ставленый возьмём или варёный. Служба у него такая.

Вообще-то у дружинников имелся некоторый запас взятых на саблю вин. То есть, взятых на штык. Вина немного, всего двенадцать трёхведёрных бочонков, и его стоило приберечь для праздников и особо торжественных случаев вроде обмытия наград или нового чина. Пусть те и не скоро случатся, но вдруг? А тут уже всё наготове и искать ничего не нужно. И потом… медовуха напиток ленивый, после пары чарок наступает удивительное умиротворение и возникает потребность в неторопливом обстоятельном разговоре, а у заморских вин другая особенность. Там на подвиги тянет, да за добавкой, что хорошо на войне, но вполне может вылезти боком в мирном городе. Было уже такое в Смоленске, и повторять как-то не хочется…

В кружале их встретили насторожённо. Ещё бы, вваливается вооружённая с ног до головы толпа юнцов, пропахшая пороховым дымом, кровью и гарью походных костров, и требует наилучших медов, чтоб не стыдно было угостить неведомого старшего десятника Луку Мудищева. Молодые все, кровь играет, скалятся белозубо, а в глазах стылый лёд и готовность при малейшей опасности ощетиниться острым железом и грянуть огненным боем. Таким вряд ли стоит подсовывать чуть перебродившую сладкую бражку, выдавая её за сорокалетние меды из монастырских подвалов.

Но обошлось к великому облегчению завсегдатаев кружала, что на месте бывшего подворья митрополита Московского. Вот как два года назад яму после взрыва засыпали, так и построили то кружало, считающееся наилучшим во всём городе. Сюда сам князь Беловодский не брезгует заходить, он же и дал питейному заведению собственное имя – «КабакЪ Белыя Воды». И снизу на вывеске мелкими буквами – «Минус три звезды».

Что это обозначает, Маментий не знал, но медовуху оценил как весьма достойную, не менее как пятилетней выдержки. Правда, у Митьки Одоевского было другое мнение, и после короткого сорокаминутного торга он сбил цену почти втрое.

– Нам четырёх вёдер хватит, командир?

– Вполне, – кивнул Бартош.

Одоевский заржал как стоялый жеребец и шлёпнул по прилавку серебряными талерами:

– Тогда нам с господином десятником четыре ведра на вынос, и остальным ещё четыре.

– Не боишься ночью в портки напрудить? – пошутил Миша Пожарский. – Если там кровати в два поверха, то будешь спать внизу.

– Не боись, – отмахнулся Дмитрий. Тыловых крыс угостим, нам самим на всех и ведра хватит. Нет, ну а что, в гости же идём, как не захватить?

– А дотащим?