Отшельник

– Нет. Я сам ему позвоню. – Эрхард подозревал, что она докладывает о его деятельности Палабрасу или, как минимум, Осасуне. – Я скоро сам ему позвоню.

– Не забудьте включить телефон в сеть – ваш новый телефон.

– Хорошо, – кивнул он и пошел к себе в кабинет. Теперь ему казалось, что он меньше, чем салон его старого «мерседеса». С трудом опустившись на колени, Эрхард включил телефон в старую розетку. Послушал гудок, потом взял книгу и начал читать, косясь на темно-зеленый аппарат.

Около половины четвертого телефон ожил. Звонил Аритца. Он продиктовал Эрхарду адрес на Тенерифе.

– Больше нам с вами говорить не о чем, – заключил он.

– Я просил номер телефона.

– Ну и гад же вы! Робби потратил несколько часов, чтобы найти для вас этот адрес. Телефона нет. Очевидно, тот человек болен.

Эрхард помолчал, он не знал, что сказать.

– Но я надеюсь, вы узнаете, что случилось с тем мальчиком. Дети – цветы жизни.

Странно было слышать такие слова от Аритца.

– Не для всех, – возразил Эрхард.

Глава 59

Снова на Тенерифе. Полет длился менее часа.

Он сидел в кресле с прямой спиной и смотрел в иллюминатор. Большая невидимая волна несла их с одного острова на другой. Низко рокотал двигатель, в салоне было тихо. Стюарды перешептывались. Рейс был короткий, поэтому напитки не разносили. Стюарды вообще ничего не предлагали, они просто ходили туда-сюда по проходу, ободряюще улыбаясь пассажирам. Выглядели они прекрасно, даже мужчины. Не как в прошлый раз… Хотя в прошлый раз он летал на самолете семнадцать или восемнадцать лет назад. Тогда он так напился, что полет прошел для него как один миг. Ему казалось, что они еще не взлетели, а самолет уже приземлился на Фуэртевентуре. За прошедшие годы он покидает остров всего в четвертый раз – и второй раз за последний месяц. Правда, сейчас он летит за счет компании. Истинное удовольствие! Пришлось солгать, сказать, что у него деловой обед с представителем судоходной компании.

Когда он впервые оказался на Тенерифе, сразу влюбился в Санта-Крус. Сверху он был похож на большой город, которым так и не стал. Пальмы серые, а здания заклеены рекламными объявлениями. Из самолета видна огромная реклама на крыше терминала аэропорта: молодая пара обнимается, непонятно, где чьи руки – новые духи с лаймом и анисом.

Он сел в такси и назвал адрес. Вскоре вышел на небольшой площади с какими-то лавками и газетным киоском. Воскресенье – жизнь в городе замерла. Неожиданно в нем проснулся голод. Рядом оказался небольшой бар, где делают шаурму; ему вдруг захотелось съесть ягненка гриль. В баре пахло корицей и горелым жиром. Марокканец за стойкой поворачивал вертел с темным куском мяса. Мясо шипело. Завсегдатаи здесь – люди с густыми черными бородами, одетые во что-то белое, похожее на нижнее белье, и таксисты.

Потом Эрхард вошел в грязный, обшарпанный подъезд. Ступеньки на лестнице усеяны птичьим пометом. Голуби ворковали над головой, сидя на балках. Эрхард не поднимал головы. Он медленно поднялся на пятый этаж. Квартира В. Белая дверь такая хлипкая, что кажется: постучи в нее – и она развалится.

Из окна открывался вид на другую сторону улицы. За высокой оградой – стадион с овальной беговой дорожкой. Он постучал в дверь. Два раза. Три раза.

– Да входите же, мать вашу!

Эрхард приоткрыл дверь:

– Крис Джонс? Меня зовут Эрхард Йоргенсен.

– Входите! И нечего так орать! – крикнул Крис Джонс. Он был пьян. – Надо же, стоило мне сдохнуть, как я вдруг всем понадобился! – хохотал он.

– Наверное, мне повезло, что вы сейчас не в море, – заметил Эрхард. Когда его глаза привыкли к темноте, он увидел, что хозяин лежит в постели. Все стены были оклеены плакатами с изображениями собак.

– Нет, черт возьми! Я на инвалидности. За государственный счет. Хорошая жизнь!

Какое-то время он раздумывал, не протянуть ли гостю руку, но она у него была замаслена – он ел из пакета курицу, явно принесенную из какой-нибудь закусочной. Крис Джонс заметил, что у Эрхарда недостает пальца, но ничего не сказал.

Эрхард огляделся в поисках места, куда бы можно было сесть, но в конце концов просто прислонился к стене.

– Мне, можно сказать, повезло. Не жизнь, а сказка. Все у меня есть. Вид на собачьи бега. Жареная курица. Самогон. – Джонс показал на полку над дверью в туалет. На ней в ряд стояли пять бутылок с коричневой жидкостью; этикетку Эрхард не опознал.

– Вы ведь должны были находиться на борту угнанного судна? – спросил он.

– Все было решено… Дьявол их побери, все мои вещи уже были на борту! Но какой-то козел треснул меня по башке, когда я выходил из… в общем, из ночного клуба. А когда я очухался, корабль уже вышел в рейс, а моя жизнь была погублена. Конец рассказа.

– Кто вас ударил?

Джонс снова расхохотался.

– Полицейские вот тоже этим интересуются, но будь я проклят, если знаю. Я не видел того, кто меня треснул. И не спрашивал, вот и все! Наверное, тот самый придурок, которого нашли с моими бумагами. Но я могу только гадать.

– Зачем кому-то занимать ваше место на борту того судна?