Отшельник

Эрхард прошел немного влево, медленно, не спуская взгляда с кратера. Что Паскуале вообще здесь делает? Судя по его разговору, он собирался с кем-то встретиться. Но на вершине никого нет, кроме Эрхарда и козла. Может, здесь есть какая-то потайная пещера, куда прыгнул Хуан Паскуаль? Пещера, где его дожидается Эммануэль Палабрас или тот, с кем он договаривался по телефону… Козел бежал к Эрхарду. Странное поведение. Может, животное так проголодалось или так соскучилось по общению, что радуется человеку? Козел бежал, словно его что-то подталкивало к Эрхарду. Возможно, сильный ветер. Но Эрхард ничего такого не заметил, а ветра в кратере почти нет.

Можно, наверное, возвращаться к машине.

Он услышал два громких гудка; возможно, Пондюэль напоминал, сколько прошло времени, и намекал, что пора возвращаться. Его ждет Богоматерь Кармельская и семья, которую он обещал угостить крабами в центре города. Интересно, зачем он так упорно давит на клаксон?

Эрхард подошел к краю и тут же бросил взгляд на козла; тот бежал прямо на него. Одну ногу он подволакивал и все же упорно бежал вперед. И вдруг он заметил темную человеческую фигуру, силуэт на фоне бледно-желтого неба, который устремился к нему слева. Пондюэль, наверное, положил руку на клаксон и дудит не переставая. Наконец неизвестный врезался в Эрхарда, и они оба покатились вниз по склону.

Эрхард старался прикрыть голову, обхватывал себя руками, а неизвестному – скорее всего, Хуану Паскуалю – удавалось наносить ему удары в челюсть и ребра, хотя оба катились вниз. Наконец они перестали катиться. Эрхард был совершенно разбит. Склонившись над ним, Хуан Паскуаль что-то поправлял на голове. Присмотревшись, Эрхард заметил, что в ухе у него крошечное устройство, похожее на жучка. Слуховой аппарат? Он выпал, пока они катились вниз.

Вид у Паскуаля был раздраженный.

Поправив свое устройство, Паскуаль начал молотить Эрхарда кулаками; руки у него были как узлы на старой веревке. Первые болезненные удары обрушились на лицо и ребра. Следующие – Эрхард уже не чувствовал, только слышал их.

– Мачо, что ты все время путаешься у меня под ногами? – проревел Хуан Паскуаль, продолжая наносить Эрхарду удары по ребрам.

– Я… все рассказал. Одному журналисту.

Хуан Паскуаль наклонился к Эрхарду почти вплотную.

– Ничего ты никому не рассказал. Ты сидел за решеткой. – Чтобы взбодрить Эрхарда, Паскуаль наотмашь ударил его по лицу. – Как ты меня нашел?

– Я все знаю… Об угоне судна. О тебе. О мертвом помощнике. И о младенце.

– О младенце? Имеешь в виду мальчишку? О мальчишке мне ничего не известно!

– Передай Палабрасу, что… я раскрыл карты… рассказал все.

– Палабрас уехал, а ты ни черта не рассказал.

Что-то мелькнуло в глазах Хуана Паскуаля, как будто он подошел слишком близко к огню.

– Ты болен, – вдруг догадался Эрхард. – Ты… больной!

Он вспомнил, каким видел Паскуаля в кафе утром несколько недель назад. Он тогда едва не падал с табурета. А еще он вдруг вспомнил, что говорил Рауль о своем друге Песке. Что он побывал в аду и вернулся. Тогда, слушая Рауля, Эрхард подумал: может быть, друг Рауля побывал на войне? Например, на Балканах в девяностых… Тогда туда ездили многие молодые испанцы. Но сейчас он уже ни в чем не был уверен, кроме одного: с Паскуалем что-то не так.

Выражение лица Паскуаля изменилось – совсем чуть-чуть, он полез в карман своей тонкой ветровки. Потом молниеносным движением набросил на шею Эрхарду пластиковую удавку и стал затягивать. Твердый пластик резал кожу. Всякий раз, как Паскуаль сильнее сдавливал ему шею, что-то щелкало. Эрхард успел сделать глубокий вдох, но теперь он не мог выдохнуть. Из него вышло совсем немного воздуха.

Не говоря ни слова, Паскуаль встал. Эрхард увидел его силуэт на фоне солнечных лучей. Его профиль был отчетливо виден, как на новой монете, отпечатанной на пыли и облаках. Паскуаль замахнулся ногой и ударил его; похоже, на подошвах у него стальные подковки. Он замахнулся во второй раз. В третий. Наверное, терпеть удары было бы легче, если бы с каждым из него не выходило все больше воздуха. Эрхард чувствовал себя пузырем в пузырчатой пленке, растянутой до предела, которая вот-вот лопнет изнутри.

Неожиданно Паскуаль схватил его за талию.

– Давай-ка дадим полиции работу. Наверное, несчастный случай с твоим такси ненадолго займет их!

Поскольку Эрхард больше не чувствовал ни рук, ни ног, гадал, не теряет ли он сознание – или уже потерял.

Паскуаль потянул его за собой вниз по склону. Ноги не слушались Эрхарда, волочились по камешкам. Он слышал скрип, а самих ног не чувствовал. Он перестал понимать, что с ним, только знал: что-то не так. Он даже смог удивиться, разве Паскуаль не видит, что в такси внизу кто-то есть? Разве не слышал, как Пондюэль гудел? Пондюэль наверняка увидел, как Паскуаль тащит Эрхарда; неужели он просто молча наблюдает? А если Паскуаль убьет их обоих?

Они добрались до тропы; Паскуаль ускорил шаг. Эрхард был как кукла в его руках.

– Ты жалкий олух, – почти нежно прошептал он Эрхарду на ухо. Выйдя на шоссе, Паскуаль бросил его на землю рядом с машиной.