Оцифрованная душа

Постаревший за лето отец

Ехать в город торопит с порога.

Отраженье

Отраженье дробится в реке,

В старом зеркале тенью мелькает.

В объективе живет и в зрачке.

И в душе, хоть ее отрицают.

Футуролог

Писателю-фантасту Александру Казанцеву

Дремлет старый футуролог

Целый день в старинном кресле.

Век его был важно долог

Для проверки всяких «если».

Он писал про мирный атом,

Верил в чудо созиданья,

Разнимая, как анатом,

На кусочки мирозданье.

Как Гомер о древней Трое,

Сочинял он очень длинно,

И спасали всех герои

В каждой повести былинной.

Прилетали звездолеты

И тушили все пожары,

И кого-то от кого-то

Защищал их вождь поджарый.

Но не ведал футуролог,

Сочиняя эти «бредни»,

Что они лишь – бедный сполох

Венка четверти последней.

Сон

Мне снится сон, что мужа моего

Призвали на войну военврачом.

Вот мы стоим. Ему все нипочем.

А я вокруг не вижу ничего.

Оркестр играет марш в который раз,

У дирижера – мокрая спина…

Да, это он! Но на земле война,

Не время вспоминать десятый класс.

Не место узнавать невдалеке

Учителя, седого, словно дым,

И всех, кто нынче строится за ним,

Тепло родной руки зажав в руке.

Мне снится черно-белый страшный сон,

Что всех, кого любила в жизни я,

Объединил, как центр бытия,

Старинный марш прадедовских времен.

Что женщины стоят, лицом темны,

А листья все летят с деревьев прочь…

Придет ли наконец такая ночь,

Когда не будут сниться эти сны?

Инвалид

На гармошке играл инвалид,

В такт ногою притоптывал глухо.

Со стены улыбалась старуха,

Многолетних не помня обид.

Пел надтреснутый голос с трудом -

Так скребут по асфальту железом –

И казалось: старик, словно дом,

В землю врос деревянным протезом.

Поднимался туман от реки,

Мрак ночной зарождался в низине,

Но, ликуя, цвели сорняки,

Словно осени не и в помине.

Снегопад

До Канады долети, посмей-ка

В этот новогодний снегопад…

Бабушки, как птички, на скамейках,

Свесив ноги в валенках, сидят.

Невдомек усталым стары птицам,

Что в ином. заснеженном краю

В этот час, наверное, не спится,

Русскому бродяге-воробью.

Снег идет красиво, как на сцене,

Вовлекая всех в водоворот.

На бульваре тают чьи-то тени.

Зимний вечер. Старый Новый год.

Европа

Как весело было Европе

Скакать на лукавом быке,

Сжимая на быстром галопе

Атласную холку в руке!

Мелькали столетья и горы,

Стремительно двигаясь вспять.

Как сладко парить без опоры

И вниз опускаться опять!

Крутить золотые колечки

На бычьей холеной спине,

Держаться на нем без уздечки,

По морю плывя, как во сне….

В кровавой стремнине потопа,

Почти на исходе пути,

Куда ты несешься, Европа,

С пытающей шерстью в горсти?

Американскому советологу.

То, что для тебя игра ума-

Для меня ползающая тьма.

То. что для тебя – объект науки –

Для меня – трагические звуки.

А эпохи «любопытный пласт» -

Это все судьба моя, схоласт!

Тишина

Устала музыка. Стихи устали.

Устали мы с тобой.

Конец? О нет. начало!

Я знаю: обретут друг друга снова

Твоя мелодия.

Мои стихи.

Полет над островом

Мы летели над островом. Словно на телеэкране

Все красоты его. Лишь одно огорчало в пути.

Ведь и каждый из нас – тоже остров в большом океане,

Появился на свет, чтоб однажды в пучину уйти.

Почему же тогда ни цветение наше, ни осень

Охранять никому не приказано там. в вышине?

Нас несет океан. Нас кружит его зябкая просинь,

Не давая уснуть ни на миг на неверной волне.

Сочинение

«Кто знает, как сложится осень?» -

Старательно мальчик писал,

И комнаты маленький остров

Светился, как редкий кристалл,

И молний зеленые вспышки

Под вечер врывались в нее,

И кашлял на кухне братишка,

И мама чинила белье,

И взрослая строчка ложилась

В его голубую тетрадь.

У мальчика осень сложилась.

У нас – не сложилась опять.

Сокольники девяностых

Элегия

Здесь снимают прохожих на фоне удава,

И на фоне мартышки, и просто, без фона,

На столах в ярких фантиках тает отрава,

К нам маня всех чешуйчатокрылых района.

Травит местные новости дворник с базара,

Власть имущих решительно разоблачая,

Прет толпа на искусственных динозавров,

Настоящих ошибочно не замечая.

Как душа, отлетает короткое лето,

Мокнут книги и падают листья по краю.

В этот день, заблудившийся в нитях сюжета,

Мы. торговцы и нищие, славно играем.

Как диковинки, вынутые из утиля,

Что чудак расставляет на полка с любовью,

Мы стоим, не снижая высокого штиля

Всей эпохи, приравненной к Средневековью.

В подземном переходе

Аккордеон играет в переходе.

Одет артист совсем не по погоде.

Послушай, друг, мне музыка знакома –

Она о тех, кто далеко от дома.

Здесь хлопчики из «ридной Украины»

И белорусы из «семьи единой»,

Учителя из города Казани

И молдаване с грустными глазами.

Давай, артист. Крути свою шарманку!

Сыграй нам про «смуглянку –молдаванку»,

Потом напомни, как за Галей вьется

Иванко, «як барвинок» у колодца.

«Прощание славянки» вжарь сильнее!

Мы с прошлым распростимся вместе с нею

И под ритмичный плач аккордеона

Пройдем, как первомайская колонна.

Пусть снег летит и на ступенях тает,

Душа, артист, с тобою улетает.

Который год идем по переходу.

Играй, артист! Надежду дай народу.

Репортеры