Отсроченный платёж

Хозяйку магазина, и по совместительству продавца, звали Евгения. На вид ей было лет двадцать пять. На вкус Марка полновата, но очень приятная и общительная, Женя всю себя посвятила своему небольшому бизнесу. Как уже успел понять Шатов, она знала толк в цветах, флористике и дизайне, букеты, подготовленные Женей, были по-настоящему безупречны. Марк не сомневался, что этот маленький магазинчик – лишь начало её большого бизнеса, он видел это по её отношению к делу и клиентам.

– Извините, Марк, но больших корзин сегодня нет. Поставщик подвёл. Розы, разумеется, есть, хотите, я вам соберу в подарочную бумагу? Могу предложить крафт. Скомбинируем, будет хорошо!

– Негодяй ваш поставщик, – улыбнулся Шатов. – Я вам доверяю, Женя. Сделайте на свой вкус.

– Хорошо, кофе готов, – Женя поставила перед ним чашку, – приятного!

Марк сделал глоток, достал из кармана смартфон. Вчера он обещал Эльмире приехать в одиннадцать.

Эльмира

Привет) Как настроение? Ничего не изменилось?

Марк

Привет, все в силе) До 16-00 свободен

Эльмира

Тогда жду и скучаю)

Марк

Я тоже)

Шатов терпеть не мог глупые телячьи нежности, и, как следствие, необходимость всех этих «целую», «люблю», «скучаю» и тому подобного. Настоящие чувства не любят пышных фраз, цветистых словословий и нагромождений милоты. Нет, он не был суровым дровосеком и сторонником деревенской брутальности, но чувства предпочитал проявлять наедине и не на словах. Шатов любил в женщинах утончённый ум, шарм, ускользающую игру слов, полувзгляды, полунамёки и двусмысленность. Он любил, когда непонятно, кто на кого охотится, когда всё зыбко, когда одной фразой можно всё испортить или наоборот, одержать победу. С Викой было именно так. Ни до неё, ни после у Марка не было ни с кем ничего подобного, а женщин в его жизни было достаточно. Наверное, это и есть любовь, думал Шатов. Ведь в конце концов как бы он ни увлекался очередной длинноногой красавицей, проходило время, причём иногда весьма короткое, крепость бывала взята, иногда штурмом, реже – осадой, и Марк отчётливо понимал, что эта взятая твердыня абсолютно во всём проигрывает Вике. Спустя время он даже перестал сравнивать, потому как результат не менялся. С Эльмирой было также. Они познакомились на банкете, бюро Рощина как раз закончило один из своих проектов, и она оказалась представителем заказчика, приглашённым на торжество. Волосы чёрные, как смола, точнее гудрон в строительной печи-бочке, что стояла в их дворе в детстве, когда рабочие ремонтировали кровлю. Эту пришедшую на ум аналогию Шатов запомнил, и спустя время рассказал Эльмире, когда её голова лежала у него на груди, а он запускал в эти отчаянно-чёрные волосы свои пальцы. Они вместе смеялись. А ещё у неё были тёмно-карие раскосые глаза, правильно вычерченные губы и тонкая гибкая фигура кошки. Кошка тоже была в виде татуировки на пояснице, в том месте, где уже начиналась округлая ягодица, с маленькой правильной формы родинкой. Но конечно же, о существовании кошки и родинки Шатов узнал не сразу.

Одним из принципов Марка в отношениях с женщинами был принцип временности. Все, абсолютно все его женщины должны были понимать, что их отношения временны, не подразумевают никаких серьёзных намерений и не продиктованы глубоким и всеобъемлющим чувством. Короче, никакой любви и замужества, только флирт, секс и приятное времяпрепровождение. На первый взгляд аморально, но, по мнению Марка, предельно практично и честно. Никаких драм, заламывания рук и истерик. Попытки случались, но эти попытки Марк гасил беспощадно, никогда более не встречаясь с излишне впечатлительными любовницами. Так же требователен Шатов был и к себе. Как только он чувствовал, что излишне привязывается к очередной красотке, то прерывал общение не менее стремительно. Семья и дети были для него священны, более того, он чувствовал, что после очередного обрыва очередных отношений его тянет к Вике с новой силой, словно какая-то неведомая сила напитала его энергией, эмоциями и настроением.

– Марк, ваш букет готов. – Женя протянула ему огромных размеров композицию из сто одной ярко-красной розы, завёрнутых в розово-белую гофрированную бумагу со вставками из каких-то спиралевидных травинок, мохнатыми колосками, окрашенными в белый, красный и розовый цвета.

– Спасибо, Жень! Ты, как всегда, на высоте! – Марк встал, рассчитался за цветы и хитро подмигнул: – Хорошего дня!

Сто одна роза – это, конечно, неимоверная пошлость и безвкусица, но на женщин эта гора цветов, надо признать, производила должное впечатление. Шатов сел на заднее сиденье такси, назвал адрес и снова достал смартфон:

– Алло, Стас! Слушай, а я чего-то не спросил, на переговорах кто будет переводить? Ни я, ни Паша не говорим на итальянском.

Знаменский рассмеялся: