Отступник

... Он шел налегке. Только складной нож в кармане. Но, забравшись далеко в лес и пройдя довольно долгий путь, начал уставать. Большой овраг остался далеко позади, и Валька, не свернув к реке вовремя, теперь никак не мог сообразить, в какой стороне Нерш. Здесь за оврагом лес был какой-то странный. Валька ожидал увидеть дремучую, сырую чащу, канавы с поганками, подгнившую прошлогоднюю листву и заячий помет. Но, хотя такие места тоже попались ему, в большинстве своем лес состоял из разогретых солнцем взгорков, густого орешника и затененного высокими соснами черничника... На удивление светлое и тихое место.

В детстве Валька часто бегал с братом в лес по грибы да по ягоды, но никогда не переходил через большой овраг. Это было запрещено. И, как понял теперь Валентин, было запрещено совершенно напрасно.

Присев на вывороченную с корнем сосну, Валька достал из кармана последнюю конфетку и сунул ее в рот. Хотелось есть. Он осмотрелся, но разве можно найти что-нибудь съестное в лесу в начале июня? Вздохнув, Валька задрал голову и, рассматривая верхушки деревьев, принялся посасывать карамельку.

Нет, все-таки не зря он решил остаться. Какой же дурак Серега, что сразу же уехал... Проводив брата домой после похорон бабки, Валька остался сначала только потому, что не хотел возвращаться домой, где ему давно уже не давали свободно вздохнуть. Темный бабкин дом, единственным доказательством существования цивилизации в котором было электричество, не вдохновил повзрослевшего Сергея, но очень понравился Вальке. И поэтому, когда брат решительно и бесповоротно заявил, что возвращается к своим еще не привитым собакам и еще не кастрированным котам, Валентин не стал настаивать. Сережка при долгом общении всегда сильно утомлял, поэтому Валька вот уже целую неделю наслаждался одиночеством. Он умывался по утрам ледяной колодезной водой, ходил босиком по лужайке и огороду, отрастил небрежную бородку и целыми днями бродил по окрестностям или просто валялся на огромной металлической кровати с пружинной сеткой, что стояла у бабки за печкой...

Такую свободу Валька не променял бы ни на какой стройотряд и ни на какую туристическую тусовку в полупьяной компании.

Избавившись от гоношистых замашек старшего брата и от навязчивых нравоучений родителей, Валька почувствовал приближение полного счастья.

Три месяца в глухой деревне, в полном одиночестве, в мечтах и безмятежности... Ради собственного удовольствия не грех и потрудится. Вот и сейчас, отдыхая на тихой поляне, он прикидывал, что следует сделать для того, чтобы деревенский дом, оказавшийся теперь его, пусть пополам с братом, собственностью, стал именно таким, каким Валька хочет видеть его каждый день...

Сидя на поваленной сосне, Валентин прикинул, в какой же все-таки стороне река. Он не подумал о том, что может заблудиться, но по солнцу он примерно ориентировался и вроде бы точно мог сказать, в какую сторону ходить не следует - прямо на север постепенно начинались непролазные леса большого заповедника, в глубине которого и начинался неширокий и быстрый Нерш.

Конфета кончилась, и Валька спрыгнул со ствола, прошел немного назад и выбрался к зарослям орешника.

Валька окинул взглядом кусты и вдруг разглядел среди свежей листвы маленькую веточку с несколькими потемневшими прошлогодними орешками, чудом провисевшими всю зиму... Конечно, внутри они давным-давно сгнили, оставив только полые скорлупки. Но Вальке захотелось убедиться в этом лично. Какой только ерунды не захочется на голодный желудок...

Валька протянул руку, коснулся оршеков, но сухая веточка обломилась. Валька не успел подхватить свою добычу, и она исчезла среди травы и цветочных стеблей. Присев над цветами, Валентин раздвинул высокие тонкие стебельки и принялся шарить по земле, нащупывая то место, куда свалились пустые скорлупки... О, Господи, и зачем ему это было надо? Чтобы потом раскрошить все в пыль с досады? Рука запуталась в густых стеблях, и вдруг...

- А-а-а, черт!!! - острая боль, словно глубокий укол, пронзила предплечье.

Вскочив, Валька уставился на свою правую руку. Между локтем и кистью появились две почти слившиеся друг с другом крошечные ранки... В траве под ногами что-то зашуршало, и Валька успел только краем глаза заметить что-то грязно-серое и вроде бы в крапинку, скользнувшее в куст орешника.

Валька потряс рукой. Боль утихла, осталось только жжение. Кровь выступила из ранок и стала сразу же сворачиваться.

Змея! Черт возьми, змея! Надо же, так зазеваться! Ведь знал же Валька, что змей в лесу и в полях было много, и далеко не все были безобидны. Бабка, помнится, всегда стращала какими-то полотнянками, укус которых был будто бы смертельным...