Отступники

Рема я отыскал по запаху табачного дыма, обрывкам промасленной оберточной бумаги и сумраку надвигающегося скандала.

— Все просто, — говорил он, гипнотизируя зункула пируэтами курительной трубки. — Я даю тебе банан, Аналог, а ты надеваешь штаны на голову и кричишь: «кто хочет произойти от меня, ну, кто хочет произойти от меня, детка?!».

— Твое предложение оскорбительно, менадинец, — терпеливо отвечал Аналог, перебирая ногами спутанную бухту толстого каната. Руками он одновременно держался за низкую рею и чесал между лопаток. — Я не стану этого делать.

— Но ведь это же банан! — воскликнул Рем. — Кто из обезьяньих предков завещал тебе пренебрегать бананами?

— У меня нет «обезьяньих» предков, — ответил Аналог и по его тону, можно было предположить, что отметка в дюжину повторений преодолена. — Мои родители были зункулами. Родители моих родителей были зункулами. А далекие-далекие предки — высокими Первенцами. Я. Не. Имею. Никакого. Отношения. К. Обезьянам.

— Даже учитывая твою нынешнюю позу? — подмигнул Рем.

— Менадинец Рем, то, что я похож на обезьяну и могу проделывать те же трюки, еще не означает, что я и есть обезьяна.

— А по-моему двусмысленностей здесь быть не может.

— У меня есть разум, — процедил Аналог накаляясь. — И телосложение подобное человеческому.

— Значит ты разумная обезьяна, — согласно кивнул Рем. — Стало быть, ты в полтора раза лучше должен понимать, что от банана нельзя отказываться.

— Я оторву тебе голову, — спокойно сообщил Аналог.

— Позвольте сначала мне, — произнес я, вставая между ними. — Меня он взбесил первым.

— Просто убедитесь, пожалуйста, что он будет еще жив, когда я до него доберусь, — вежливо попросил матрос.

Остальные необезьяны, привлеченные нашим разговором, поддержали его желтыми оскалами и демонстрацией задниц.

— Ну, — пожал плечами Рем, — я даже не знаю. Если они не обезьяны, то я не менадинец.

Я отвел его подальше. Откуда ни возьмись, приковыляла Реакция с подносом.

— Вот…

— Спасибо, — поблагодарил я, забирая плошку и кувшин.

— …ваша…

— Большое спасибо.

— …

— Еда?

— …пища.

— Я почти угадал.

Рем с довольным видом, наблюдал за тем, как я выскребаю голубоватую массу.

— Что это такое? — спросил я, осторожно чавкая. — Такое впечатление, что я съел пюре из фей, смешанное с толчеными детскими зубами. Только из-под подушки.

— Это особая Первенская стряпня, — Рем потушил трубку и вытряхнул остатки табака себе на язык. — Скорее всего, тушеная маггия.

Он почесал нос и решился на активную оборону:

— Слушай, Престон, я должен был рассказать ей. Она — друг. Хороший друг.

— Все отлично, — сказал я, глядя на подозрительные сгустки, перемещающиеся по дну плошки. — Конечно, она должна была узнать. Но эта история с одноногой корсаркой…

— О, змей, — Рем сделал вид, что ему срочно нужно испортить настроение кому-нибудь еще. — Ну как же без этого? Девочка сохнет по тебе.

— Знаешь, Престон, — вмешалась Кира, — если бы существовал мировой чемпионат по нетактичности, сушеная непосредственность Рема могла бы считаться сильнейшим допингом.

Спорить я не стал.

— Ты знаешь, что Миумун должен был похитить Киру? — спросил Рем, в ненавязчивой попытке сменить тему.

— И он это сделал, — сказал я, прихлебывая из кувшина. — Правда, все пошло немного не так, как ожидалось.

Я задумался, поглядывая на своих друзей. Разговор с Кирой засеял мой умишко новыми идеями. Действие по обстоятельствам стало для меня каким-то новым, крайне неудобным и стрессовым видом искусства. Я давно оказался перед ненаписанной картиной, которая давала мне оплеуху палитрой за каждый неправильный мазок. Даже не так: она давала мне оплеуху вообще за каждый мазок, просто потому, что была размером с половину мира!

Один фрагмент в этом проклятом полотне я видел совершенно ясно.

Я был уверен, что не хочу, чтобы Гигану разорили, а Гротеск разрушили. Увеличение расстояния между мной и проблемами, больше не работало. Простым бегом по диагонали от Соленых Варваров, я их не остановлю.

— …и это наш шанс повлиять на обстоятельства.

— Что ты задумал? — спросил Рем.

— Я поговорю с Миумуном. Насколько я понимаю, у него сейчас проблемы не только с лишними пассажирами. Пока у него нет связи с Торкеном, нужно внушить ему, что мы должны работать вместе, чтобы… Чтобы предпринять хоть что-то.

— Ты собрался помешать Реверансу? — смекнул Рем.

— Во всяком случае, я постараюсь, чтобы он увидел меня еще раз. Кира?

— Да?

— Ты готова рискнуть? Клянусь, если он хоть попытается обидеть тебя…

— Не надо ничего говорить, — мягко перебила она. — Конечно, я помогу тебе. Просто будь готов наколдовать нам какой-нибудь плот, хорошо?

Покои Миумуна находились в корме. Там был построен настоящий дворец у которого даже был свой подвесной мост над нишей в палубе. Увидев Киру, два зункула-быка сделали вид, что крайне заняты облизыванием носов.

— Упрек, Норов, нам нужно увидеть Миумуна, — сказала та, выходя вперед.

— Он… хрпрх… занят, — сказал Упрек, а может быть и Норов.

— Сильно-сильно, — заметил Норов, хотя, возможно, и Упрек. — Никого… взрымхр… велел не пускать!