Отсутствие Анны

Вот только – как и положено во сне – она уже не была так уверена, что это сон. И еще – как и положено во сне – не была уверена, что хочет обратно, а главное, что, если и хотела бы, – это самое обратно для нее все еще существует.

Мысли медленно плыли в голове по спирали, дробились маленькими кусочками из калейдоскопа…

Провожатый Марины шел молча, и даже его спина казалась серьезной, сосредоточенной. Он выглядел глубоко погруженным в собственные мысли, и все же, спустя, наверное, полчаса пути через лес, Марина решилась прервать молчание:

– Простите, вы не знаете… Там, у моря, одежду можно найти?

Он вздрогнул, как от удара, остановился как вкопанный, медленно обернулся, а потом вдруг рассмеялся с выражением облегчения на лице.

– Ах, это вы… Простите. Представьте, забыл, что вы тоже здесь. Привык, что я здесь один.

– Один?.. – Марина запнулась, нервно потерла ладони одну о другую. – Подождите, в смысле, вообще один? Тут, кроме нас, никого?..

– О нет. – Он качнул головой. – Страна сна густо населена… Скоро вы сами убедитесь. Но я предпочитаю одиночество. Моя жизнь здесь – если это можно назвать жизнью – проходит в ожидании, а ждать лучше всего одному.

Продолжая говорить, они снова пошли в глубь леса, но Марина заметила, что в закрученных ветвях начинают появляться просветы – теплые, рыжевато-кирпичные, как свет от живого огня.

– Вы спрашивали про одежду, думаю, можно будет попробовать найти что-то для вас. Думаю, там же вы узнаете, куда двигаться дальше. Многие приходят на Ночь матерей. Берег не бывает пустым – никогда.

– «Никогда»?.. То есть… Вы здесь давно, так?

Провожатый пожал плечами:

– Время здесь текуче. Я не знаю, что означает ваше «давно», как и не знаю, что это значит здесь. Для меня слово «давно» давно потеряло смысл. – Он негромко рассмеялся. – Хотя вначале я вел счет времени. Сразу после того, как… – Он запнулся и умолк.

– После того как… – осторожно подсказала Марина, и он вознаградил ее взглядом, полным возмущения. Она вдруг почувствовала себя так, как будто, сама того не зная, допустила чудовищную бестактность.

– После того как умер, разумеется, – пробормотал он. – Иначе с чего бы я счел это место загробным миром? Я помню, как умер, совершенно отчетливо. Помню эти отвратительные беленые стены в больнице Балтимора, потек на стене. – Он замедлил шаг, чтобы смахнуть с манжеты крохотного зеленого светлячка.

Да, светлячка. Марина наконец вспомнила. Зеленые светящиеся червячки, как те, каких Аня ребенком ловила на даче, на которую они ездили несколько лет подряд.

– …Помню поджатые губы сестры милосердия, склонившейся надо мной… Помню, как кто-то, чьего лица я не видел, спрашивает: «Кто такой Рейнольдс? Кто такой Рейнольдс?» Помню, как вспоминаю Вирджинию, точнее… Стараюсь вспоминать. Этот голос, и этот потек на стене, знаете… Они сбивали с толку. Очертаниями этот потек напоминал какую-то птицу, и я все смотрел на него и думал: вот так это и случится? В этой дыре, с мыслями о том, что пятно на стене похоже на птицу?.. И я пытался думать о Вирджинии, чтобы во всем этом появилось хоть что-то прекрасное, что-то высокое, но я не мог, а потом… Темнота. Мрак. Он наползал из углов, со всех сторон, он был все ближе и ближе, и я ничего не мог сделать, и я… И я появился здесь.

Мох, казалось, стал более влажным, зачавкал под ногами, но зато начал теплеть. Заунывный вой за спиной наконец стих.

– Мне… Жаль, – неловко пробормотала Марина. Она понятия не имела, что еще можно сказать в ответ на такое. – А кто такой Рейнольдс? – робко спросила она, чтобы хоть что-то добавить.

Шедший рядом с ней только вздохнул:

– Увы… Я пытался вспомнить тогда, пытался сейчас… Не помню.

Лес закончился резко, миновав положенную любому порядочному лесу стадию подлеска. Без единого перехода он прервался, и, сделав еще шаг в чащу, Марина вдруг сразу оказалась на морском берегу.

Берег был покрыт крупной галькой одинакового размера, серой, формой напоминающей яйца. Марина сделала неуверенный шаг вперед и поняла, что по большей части это они и есть. Сразу несколько камушков неподалеку треснули, и что-то маленькое и влажное закопошилось внутри скорлупок, освобождаясь от плена. От следующего шага ничего не случилось: как будто теперь пляж был предупрежден о вторжении. Теперь яйца-камни были спокойны. От тех, что треснули, торопливо двинулись в сторону моря крохотные черепашата.

Они не успели проползти и пары метров, хотя двигались удивительно быстро для существ, только что появившихся на свет. Сверху, как по команде, спланировали крупные черные птицы, подхватили черепашат и унесли.

– Не расстраивайтесь, – сказал спутник, перехватив ее взгляд, – что они не доползли до воды. Они никогда не доползают.