Отсутствие оснований. Опыт странного мышления. Часть I

Такими «дознателями, уговорителями, договрщиками» могут быть «кто угодно»128, но такие «жрецы адекватности» всегда востребованы во времена востребованности какой-то новой адекватности, а точнее, во времена «слета с катушек» какой-то уходящей вчерашней адекватности129. И не всегда такие жрецы служат адекватности, точнее, а когда они служат адекватности?130 То, что казалось адекватным вчера, затем может оцениваться по-другому завтра. Но в любом случае без «такого» «все слетит с катушек» и распадется в какое-то «другое ничто», которое иногда затем «нечто». Поэтому «жрецы адекватности», «теория адекватности», и явленный, происходящий «культ адекватности после» – это какой-то стержень всего происходящего, это структура какой-то происходящей реальности. И такие жрецы – это не служители, это не какие-то подмастерья истины для обслуживания интересов правящих, такие жрецы – это тоже какой-то вывих, которому «плевать» на всю «пользу». Такие жрецы в своем обычном состоянии – это слуги неадекватности, они умеют с ней разговаривать, и требовать от них чего-то адекватного, с точки зрения «искателей пользы», это пустое дело.

Но «что реальность» или «кто реальность»? Или что можно не только «назвать» реальностью, а еще что-то и за этим? И нуждается ли некая реальность в какой-то адекватности?

А есть ли «последняя реальность», и что это – это всегда открытый вопрос… И если признать присутствие какой-то «точной» реальности, то как «понять» «адекватность» «такой» «реальности»? И такое «понять» сразу же говорит о том, что «нет никакого непосредственного реального» в точке использования «инструментов явленного ума», а всегда есть «посредники». И что есть какие-то «другие способы» и разговора, и общения без посредников? Есть ли такие способы? И что о таком говорят какие-то сны, разные сны, не-сны, и что значит в таком смысле действительно проснуться, пробудиться, увидеть все как есть?

Бытие на границе небытия

Почему Александр Великий посещал Дельфийские храмы или встречался с египетскими жрецами? Что он хотел узнать? Свою судьбу? Или то, что его судьба – это не случайность, или то, что его дорога-явление – это нечто сверхнормальное? И Александр – это не просто какая-то пылинка в каком-то нигде, а это нечто обязательное для всего происходящего!

А это происходящее – это какое-то безумие, а участвующий в нем, «он кто» или «что» или…? Он участвует или несется куда-то на неуправляемом судне, или стоит на месте, или не все это?

Каждый присутствующий хочет быть не просто чем-то случайным, он хочет быть должным в бессмысленно присутствующем. Но жизнь на краю тотальной бездны неопределенности – это и есть удел человека. По-другому многие известные экзистенциалисты понимали это как брошенность в мире; заброшенность в мир; затерянность в мире; одиночество в мире… И такая «брошенность» не может быть понята в нормальном состоянии, точнее, окончательное осознание такого состояния приводит к самоубийству.

Но каждый иногда ощущает свою уникальность131, свою избранность, свою особенность, свое неслучайное пришествие. И такое – это все что угодно, но это не только иллюзия, а это данность присутствия духа. И это то, что присутствует вместе с остальной странностью присутствия. И бывают мысли о том, что пребывание тут – это какая-то подготовка к чему-то другому, и что там будет что-то главное, а все, что здесь – это какое-то промежуточное или какое-то наказание, или … а возможно, это очередной способ «организации нормальности» там, где нет никакой нормальности?

Двойственность бытия человека заключается в том, что он как бы и «есть», но одновременно он как-то догадывается о том, что «его уже нет». Странное бытие с сознанием своего небытия. Присутствовать отсутствуя, отсутствуя присутствовать. Жить со знанием присутствия своего уже произошедшего завершения. Такое «необходимое завершение» можно не замечать, о нем можно на время забыть, но с этим приходится жить, даже, возможно, скрываясь от завершения. Но, написанные кем-то когда-то слова указывают на «присутствующее тогда того, кто мыслил» (Марка Аврелия), и существующее «сейчас для того, кто сейчас это читает», но того, написавшего, может уже и не быть, он ушел вместе со своим временем, но куда? И дальше возникают и другие мысли обо всем этом… (Унесенные ветром).