Оттенки русского. Очерки отечественного кино

В эту картину вместе с неформальной и сленговой лексикой проникла глумливая интонация, позволяющая отменить привычные табу. Нормальная позиция для любого тинейджера. «Выпускной» проходится по коррупции: мордатые чиновники из числа отцов соорудили себе особняки на госсредства, выделенные для строительства мостов через Волгу, а теперь размышляют, не взяться ли за новые мосты — уже вдоль реки, по всей длине. Хватило денег и на то, чтобы отправить деток учиться в Роттердам (Нью-Йорк и Лондон не потянули), но изобретательный сынок не желает расставаться с друзьями и девушкой. Он стращает доверчивого папашу ужасами Гейропы, и тот моментально сдается в пользу патриотического выбора. Вообще, вечная тема двоемыслия и лицемерия, с которым подростки вступают в стихийный конфликт, в «Выпускном» решена крайне удачно. По сюжету, в разгар вечеринки старшеклассники приглашают родителей и учителей в бомбоубежище, где для них якобы приготовлен сюрприз, — и запирают там, чтобы повеселиться вволю. Но старшие, обнаружив в своей тюрьме атрибуты собственной юности — от пропагандистских пионерско-комсомольских плакатов до старого кассетного магнитофона и записей эстрады поздних 80-х, — идут в отрыв, устраивая пьяную дискотеку и стихийный дебош покруче организованной их детьми вакханалии.

Думая о названии продюсерской компании, снявшей «Горько!» и «Выпускной», — Lunapark, — я невольно вспомнил о выдающейся книге Рема Колхаса «Нью-Йорк вне себя»: там подробно рассказано о том, как феномен великого мегаполиса вырос из первых луна-парков на Кони-Айленде. Точно таким же образом новейшая история России тесно связана с бесконечным переосмыслением советского понятия «халява» и, по сути, определена стремлением к жизни-празднику. На этом бесконечном карнавале в стране, где в году рекордное количество выходных дней (вы знали?), каждый скрывается за удобной маской, высвобождающей скрытую энергию и спасающей от требований тоталитарного общества. Перевернутые смыслы в этом мире всегда приветствуются: «горько» означает «сладко» — и наоборот.

Ну а там, где кончается праздник, исчерпан материал для фильма: недаром в последнем кадре все герои выпускают из рук воздушные шары, прощаясь с опьянением и приветствуя неминуемое похмелье, милосердно скрытое финальными титрами. И корабль, на котором они так и не поплыли в свой выпускной, в это время проходит мимо — напоминая об «Аталанте» Жана Виго, гениальном фильме о взрослении. Вообще, «Выпускной» весьма лихо сочетает подростковую непосредственность с синефильской насмотренностью, которая нет-нет да и прорывается наружу. Например, разбуянившиеся дети выбегают во двор, пьют там и ломают мебель, складывая из нее костры, а в памяти моментально всплывает «Стена» Алана Паркера — кода «Another Brick in the Wall (Part II)», в которой дети с криком «нам не нужно образование» крушат здание школы и гоняются за учителями. Западная анархическая традиция, слава богу, все-таки побеждает назидательность глубоко советского «Праздника непослушания», в сторону которого уже, казалось, стал сворачивать сюжет.

Когда выпускной, как любой карнавал, заканчивается, моментально становится ясно, что пароход не случайно уплыл куда-то далеко, а легкомысленный герой отказался от Роттердама. Не надо никуда стремиться. Российская провинция — то самое место, где только и возможно ощутить специфическую горечь новой отечественной комедии. Тем интереснее задаться вопросом, какой смех и какой грех она предложит нам в дальнейшем.

Поднимите нам веки «Вий» Олега Степченко

Трехмерный отечественный «Вий» — на самом деле сиквел: он начинается с того момента, как Хому Брута находят бездыханным в церкви у гроба с телом панночки. Жаль, не додумались озаглавить фильм «Вий 2» или «Вий. Продолжение». На экраны возвращается не только придуманное Н. В. Гоголем чудовище, но и еще двое — режиссер Олег Степченко и его верный соратник, артист-продюсер Алексей А. Петрухин (здесь он исполнил роль в чем-то главного, а в чем-то внесценического персонажа — самого философа Брута). Не помните таких? Неудивительно, ведь память вытесняет травматические опыты, а таковым для многих доверчивых зрителей стали два первых фильма дуэта, «Сматывай удочки» (2003) и «Мужской сезон. Бархатная революция» (2005). Сделанные на заре нового русского «блокбастерного бума» в двух предполагаемо востребованных жанрах — первый выдавался за постмодернистскую комедию в тарантиновском духе, а второй за серьезный боевик о защите нашей родины эфэсбэшниками, — они провалились с треском, оглушительность которого лишь подчеркивалась несуразно-помпезной рекламной кампанией.