Оттенки зла

В углу я заметила полураскрытый кожаный портфель. Внутри было несколько порядком помятых литературных журналов, накрахмаленные носовые платки, галстуки, переплетенные, как клубок змей, – и он, черный блокнот. Я начала листать его, но вдруг услышала шум за дверью, дверная ручка поворачивалась. В комнате стоял такой же большой гардероб, как и у меня в номере, и я, не имея времени на раздумья, юркнула внутрь шкафа. Тонкие ткани платьев Дейзи гладили меня по лицу; я опустилась на корточки и подтянула колени к груди. Залезая в шкаф, я успела в последнюю секунду вытащить из замка маленький ключ и теперь могла смотреть через крохотную дырочку замка.

Кто-то зашел в комнату и начал тихо напевать. Мне была видна только нижняя часть темного мужского костюма. Костюм подошел к кровати, на которой лежала Дейзи. По всей вероятности, костюм был на докторе Тренкеле. Врач постоял около кровати минуту-другую и, обогнув ее, опять направился к двери. Послышался звук запираемого замка. Что он задумал? Может быть, он заметил, как я пряталась в шкафу? Или у него на уме что-то недоброе?

Доктор прошел мимо шкафа, последовала минута тишины, затем он опять замурлыкал какой-то мотив. На этот раз я узнала мелодию популярной песенки, но не могла вспомнить ее названия. Мурлыканье стало громче, а через замочную скважину не было видно ничего, кроме сплошной черноты. Тренкель стоял перед гардеробом в нескольких дюймах от меня, нас разделяла лишь тонкая дверца. Я задержала дыхание, но вскоре испугалась, что задохнусь. И когда мне уже казалось, что это вот-вот произойдет, доктор отошел от гардероба к постели. Я с облегчением стала громко дышать, прикрыв рот платьем Дейзи.

В эту минуту я с испугом увидела, что Тренкель прикрыл лицо Дейзи ладонью. «О господи, – подумала я. – Только этого не хватало!» Если бы он начал вытворять со спящей женщиной что-либо неподобающее, мне пришлось бы раскрыть свое присутствие и остановить его. Но как я объяснила бы тот факт, что вторглась в чужой номер и спряталась в шкафу? Однако тогда я над этим не раздумывала, стремясь лишь остановить надругательство над беспомощной женщиной. Я уже хотела распахнуть дверцы шкафа, но Тренкель направился к туалетному столику. Открыв шкатулку с женскими украшениями, он достал кольцо и что-то вроде брошки, повертел их в руках, затем вытащил из шкатулки нить жемчуга и отошел с ней к лампе в углу, чтобы как следует рассмотреть. Затем он вернулся к туалетному столику, закрыл шкатулку, а жемчуг сунул во внутренний карман пиджака. После этого он еще раз проверил, спит ли миссис Винниат, подошел к двери, отпер ее и вышел в коридор.

Минуту подождав, я с шумом выдохнула и выбралась из шкафа. Проверив, не навредил ли Тренкель Дейзи, я заглянула в шкатулку, набитую ценными украшениями, и опять подошла к портфелю. Я взяла блокнот, который, судя по всему, был заполнен записями Винниата, и выскользнула из комнаты.

Глава 19

Я послала записку миссис Брендел и мисс Харт, написав, что внезапно устала после всех дневных событий и решила лечь спать. Шарлотта с Розалиндой уже спали, и ничто не мешало мне заняться чтением записей Винниата. Записи в этом блокноте были не самыми последними и заканчивались высадкой на Гран-Канарию. В основном они были сделаны во время плавания на «Джелрии».

Писал Винниат четким убористым почерком; среди всего прочего я увидела и свое имя. Это были мои разговоры с миссис Брендел, снабженные ремарками Винниата: «Несомненно, пользуется успехом, но пишет вещи низшего сорта»; «Кажется, этот прославленный детектив-бельгиец – ее выдумка, но она создает лишь клише и типы». Еще одна запись заставила меня улыбнуться: «Довольно привлекательная женщина, но с обывательскими вкусами»; и приписка внизу: «И это неудивительно, так как она родом из Торки». Чем ему не угодил Торки? Мне стало обидно за родной город. Он привлекал в свое время членов королевских семей, там бывали видные общественные фигуры, художники и артисты, в том числе и Оскар Уайльд. Генри Джеймс и Редьярд Киплинг приходили на чай в дом моих родителей. В городе происходило множество интересных событий, о которых Винниат не имел понятия, – разводы, растраты, даже одно убийство. Хотя у Винниата были друзья в богемных кругах, сам он оказался очень ограниченным человеком.