Оттенки

— Там видно будет, — прошептала Анна.

— Останься, сестра, — сказал Ханс мягко, — конечно, если Кустас тебе не противен. Он ведь славный парень, да и усадьба у него своя.

Анна тоже понимала, что Кустас славный парень, хотя и немного медлительный и неловкий. Однако переданная братом просьба тяжелым камнем легла ей на сердце. Это, как видно, поняла и мать; она не на шутку опечалилась, когда вечером дочь сказала, что сегодня на моление не пойдет — у нее болит голова.

— С чего это она у тебя вдруг разболелась? — недовольно спросила мать. — Видно, опять Ханс виноват, вы с ним о чем-то там говорили.

Анна молчала.

— О чем вы говорили? — спросила Лиза.

— Да так.

— Что значит — да так? Я за дверью стояла — о Кустасе шла речь.

Дочь опустила голову.

— Послушай, что это с тобой сегодня? Ты плакала? Глаза красные. Что Ханс тебе говорил?

— Ничего плохого, — ответила Анна тихо, а у самой на глазах выступили слезы.

— Видали младенца, уже опять плачет, — проворчала Лиза, думая, что дочь плачет по пустякам. Но затем, как видно, пришла к другому выводу.

— Пойдем на кухню.

Они прошли в полутемную, закопченную кухню, куда свет и свежий воздух проникали через открытое окно. Вместе со светом и воздухом сюда врывались птичьи голоса и, казалось, прятались по темным углам. Лиза заставила Анну сесть рядом с собой на кровать и принялась ее расспрашивать. Нежность и сердечность матери лишь усилили тяжесть, давившую сердце Анны.

— Скажи мне, что тебе Ханс говорил, — допытывалась Лиза, взяв дочь за руку.

У Анны снова брызнули слезы из глаз, и она сказала:

— Метсанургаский Кустас придет сегодня… хочет со мной повидаться.

— Ну так что же, пусть приходит. Он ведь славный парень, единственный сын… А что ему нужно, Ханс не говорил?

— Сказал.

— Хочет жениться на тебе? — обрадовалась мать.

— Как будто так, — молвила Анна.

— Но наверняка еще не известно?

— Известно.

— Чего же ты, глупая, хнычешь, не ты первая замуж выходишь, не ты последняя. Или ты не хочешь за него идти?

— Хочу.

— А сама ревешь! Девки все такие. Уж как мне хотелось за своего Марта выйти, а когда венчаться шла, ревела как дура… Это пройдет.

— Не пройдет, — прошептала Анна.

В этих словах мать почуяла что-то недоброе.

— Что же с тобой такое? — спросила она.

Анна отвернулась и снова расплакалась, плач перешел в рыдания.

— Я не одна, — едва слышно выговорила девушка и, упав на кровать, закрыла лицо руками. В голове у нее все смешалось, она едва не теряла рассудок. Последние слова как бы вырвали у нее кусок сердца, часть души.

Онемев от испуга, смотрела Лиза на вздрагивавшую от рыданий дочь. Ей хотелось бросить в лицо Анне резкий и горький упрек. Но тут она что-то вспомнила и сердце ее смягчилось.

— О господи, что же с нами будет! — воскликнула она, придвигаясь к дочери и дотрагиваясь до ее головы. — Что скажут старик и Ханс? А в деревне! С кем же это ты?

В ответ раздались рыдания. Когда Лиза повторила свой вопрос, дочь произнесла одно только слово. Услышав его, мать вскочила как ужаленная и уставилась на Анну испуганными глазами.

Слово это было — учитель.

— Господи помилуй! — прошептала Лиза наконец. Единственное слово, сорвавшееся с уст дочери, разбило множество лучших надежд матери, отняло у нее душевный покой. Как? Этот избранник божий! И он не смог устоять против дьявольского искушения? А ведь как красиво говорит, как умеет наставлять других! И какой благочестивый!

В пропитанной копотью кухне царило молчание. Мать стояла возле кровати, на которой рыдала дочь, рыдала судорожно, безутешно. Птичьи голоса по-прежнему прятались по темным углам, на жердях для сушки хлеба и на печи, где было столько копоти, что хоть кочергой выгребай.

— Ты Хансу об этом не говорила? — спросила наконец Лиза, немного подумав.

— Нет, — всхлипнула Анна.

— Тогда ладно. Мужчины в таких делах ничего не смыслят, от них легко все скрыть. Да и зачем им рассказывать? Разве они могут помочь? Только ругаться станут. Лучше мы никому ничего не скажем. А за учителя я возьмусь, дай только встречусь с ним. Ишь подлец какой, а еще в святые лезет! У самого жена и дети…

— А Кустас?.. — пролепетала Анна.

— Что Кустас? И он не умнее других мужиков. Когда придет сегодня, будь с ним поласковее. Раз он хочет жениться на тебе — соглашайся. Через три-четыре недели справим свадьбу, а когда будешь за ним, кто там разберется, чей это ребенок. И собака не тявкнет.

И Лиза подошла к дочери вплотную и заговорила еще тише. Ее голос и слова звучали так, словно она исповедовалась в своих грехах.

— Ведь и со мной было такое, а я все же вышла за Марта, тот ничего и не знал. Случилось так, что ребенок умер, никто и по нынешний день ничего не знает. У меня было с мызным управляющим… старый, толстый мужик… но что я могла поделать!

Анна приподнялась, села и удивленно, с некоторым облегчением посмотрела на мать.

— Главное, чтобы ты сама никому не разболтала, чтобы сама держала язык за зубами, а свадьбу мы скоро справим.

— Не могу я! Как я пойду такая за Кустаса! И к алтарю!