Оттепель. Инеем души твоей коснусь

Такси, подняв пыль, умчалось в столицу, и не успели огни его фар растаять в воздухе, как юная и неопытная актриса Марьяна Пичугина, на поиски которой только что бросились Егор Мячин, Аркадий Сомов и ее брат, Пичугин Александр, вышла из леса, спокойно и неторопливо приблизилась к столу, полному не доеденной коллегами еды, опустилась на скамью, отыскала среди грязной посуды чистую тарелку, положила на эту тарелку немного винегрета, остывшей картошки, салата из крабов, коронного блюда гримерши Жени, салата из печени трески, коронного блюда гримерши Лиды, кусок медовика, любимого угощения Регины Марковны, вылила в чашку остатки коньяка из бутылки и принялась спокойно ужинать, поскольку последние несколько дней почти ничего не ела и успела как следует проголодаться. Увидев брата, Егора Мячина, Аркадия Сомова, которого Егор Мячин тащил на себе, как раненного в бою солдата, и всех остальных, кроме заперевшегося в своих комнатах режиссера Федора Андреича и бывших супругов Хрусталевых, Марьяна подняла на них тихие глаза и очень спокойно спросила, чем это они все так взволнованы.

— Марьяшка! — сказал ее брат. — Ты даешь! Ведь мы же искали тебя!

— Искали меня? — удивилась Марьяна. — Я просто гуляла. Хорошая ночь…

Она допила остатки коньяка, вытерла вкусно пахнущие крабами и алкоголем губы и, крепко поцеловав брата в щеку, обратилась к безмолвному Мячину:

— Егор Ильич! Можно я к вам перееду? Вы ведь один в комнате живете?

Мячин застыл наподобие соляного столпа, но, встретившись с ее вопрошающим взглядом, тут же, как безумный, закивал головой:

— О чем разговор? Я, конечно, не против! Помочь вам с вещами?

— Один чемоданчик, — спокойно сказала она. — Помогите.

Собрать «чемоданчик» заняло у Марьяны не больше пяти минут. Мячин перенес его в свою комнату, и туда же, не меняя спокойного и приветливого выражения лица, процокала каблучками Марьяна, ни словом не перемолвившись ни с братом, нежная, девичья шея которого покрылась красными пятнами, ни с разъяренной гримершей Лидой, ни с остолбеневшей гримершей Женей, ни с пьяным, широко открывшим рот Аркашей Сомовым, ни с Региной Марковной, схватившейся по своей привычке за сердце обеими руками, ни с остальными членами съемочной группы, которые только выразительно переглядывались. Она вошла в комнату Мячина, дверь захлопнулась, но через секунду раскрылась опять, появился стажер, уже без чемоданчика, и растерянно, с плохо скрываемым восторгом сказал:

— Товарищи! Завтра у нас очень тяжелый день. Прошу вас всех разойтись по своим комнатам и как следует отдохнуть. Первая съемка в восемь тридцать.

Все разошлись, коридор опустел. Только пьяный и растроганный непонятно чем Аркаша Сомов ополоснул лицо под тонкой струей умывальника и сиплым дробящимся голосом тихо запел:

Ночи безумные, ночи бессонные

,речи бессвязные, взоры усталые…

Он, судя по всему, собирался исполнить до конца этот замечательный романс на слова Апухтина, но тут появилась Регина Марковна в длинной, до пят, фланелевой ночной рубашке с синим ободком по вороту и строго сказала:

— Аркаша! Достаточно!

И Сомов затих.

Глава 8

Мало кто спал этой ночью. Инга Хрусталева, обнаженное тело которой белело на постели рядом с обнаженным телом ее бывшего мужа Виктора Хрусталева, положившего голову ей на плечо, докуривала уже третью сигарету и шепотом задавала своему бывшему мужа один и тот же вопрос:

— Послушай! Ты думаешь, можно все заново?

Хрусталев молча целовал ее в шею и что-то бормотал. В ответ на его бормотание Инга глубоко вздыхала, моргая мокрыми глазами в темноте, потом разворачивалась к нему, обеими руками обхватывала его небритое лицо, пытаясь поймать ускользающий взгляд, и продолжала свой сбивчивый женский допрос, единственной целью которого было увериться в том, что Хрусталеву никто не нужен, кроме нее, и никакая другая, пусть хоть сама Марина Влади, не займет в душе и теле Хрусталева ее законного места. А он, несмотря на страшную усталость, накопившуюся за эти дни, все целовал и целовал ее и вот уже в третий раз доказывал ей свою любовь, успокаивая свою «бывшую» тем самым единственным способом, о котором она втайне мечтала все эти нелегкие годы разлуки.