Оттепель не наступит

– Чёрт, Гарьер… – хрипло прошептала она. – Я расскажу тебе всё. Но не сейчас.

Её веки стали закрываться. Карамель брала своё. Что ж. С едва живой девчонкой выбираться из города будет куда сложнее. Но иного выбора не было. Осталось лишь заехать домой, чтобы забрать имеющиеся наличные.

И, конечно, сообщить обо всём Темзе.

– Юна, где ключи от снегохода, на котором ты сюда приехала?

Но ответа не было. Видимо, отключилась. Я потянулся к её шее, чтобы, на всякий случай, проверить пульс и выдохнул, почувствовав слабое сердцебиение.

И, аккуратно опустив Юнону на пол, вновь достал фонарик. Взгляд упал на рюкзак.

Возле него лежали ключи, а внутри – неплохой арсенал самодельного оружия. Очень кстати. Закинув на одно плечо рюкзак, а на второе – Юнону (которая оказалась легче, чем я думал), спешно направился к старенькому снегоходу.

Так быстро мне ещё не приходилось ездить никогда. Адреналин заставлял жать на педаль газа так, что пару раз мы чуть не попали в аварию. Но рядом на пассажирском сидении мирно спала Юнона. И её присутствие вселяло уверенность в то, что я ни за что нас не угроблю.

Когда мы доехали до нужного небоскрёба, я аккуратно припарковал снегоход и снова покосился на спящую Юнону. Во сне она выглядела умиротворённой и… Счастливой?.. От моего взгляда в очередной раз не ускользнуло то, какой красивой была эта девчонка. Нет, Сафи не обладала той благородной точёной красотой, как у Герды. Черты лица Юны были очень простыми, может, даже неправильными. Большие глаза, тонкие губы… Но именно в этой неидеальности Юнона была прекрасна. И, наверняка, даже сама не осознавала этого.

Какого-то чёрта, моему мозгу стало совершенно было совершенно наплевать, что делать такие умозаключения – не очень-то хорошо. Двадцативосьмилетний детектив Центрального Полицейского Департамента Филипп Гарьер не мог оторвать взгляда от очаровательного личика отъявленной преступницы, не гнушающейся наркотиками и алкоголем. Нервный смешок сорвался с губ. Довольно комичная ситуация… Особенно в контексте моей прошлой жизни. Сердце в очередной раз сжалось. Чёрт, это были настолько непривычные и незнакомые чувства, что от них хотелось кричать во всю глотку. До сих пор мне даже мысленно не хотелось признаваться себе в том, что я, кажется, проиграл в битве, в которой даже не собирался принимать участия.

Время очень поджимало. Но я не смог удержаться… Ладонь сама потянулась к её щеке. Пальцы, будто мимо воли, провели по очертаниям острой скулы и задержались лишь у самых губ.

Сердце пропустило удар, а затем забилось куда быстрее, чем до этого момента.

Чёрт возьми… Я по-настоящему хотел её поцеловать… Какой абсурд… Какое невероятное безумие. Но вместо этого всего лишь едва коснулся контура тонких губ и быстро убрал ладонь.

По телу пробежалась волна невероятного волнения. Надо было взять себя в руки. И вдруг я практически кожей ощутил, что на меня смотрят. Взгляд метнулся на лобовое стекло. Перед снегоходом стояла Герда, прижимая ладонь к груди.

Душа провалилась в пятки. Чёрт… Только этого не хватало. Последнее, чего мне хотелось, – это чтобы она видела странную сцену, случившуюся только что… Как будто до этого ей боли было недостаточно…

Темнота и снежная буря не позволяла разглядеть эмоций на её лице. Но никакого света не понадобилось, чтобы догадаться: ей, наверняка, очень больно. Я набрал полные лёгкие воздуха и вышел из машины.

– Привет.

Герда, казалось, похудела ещё сильнее. Её скулы стали острее, а под глазами залегли тёмные синяки. Как только я открыл рот, порываясь говорить извинения, она сделала шаг ближе и прижалась ко мне, закинув руки на шею.

– Ничего не говори, я уже всё поняла, – быстро заговорила она. – Мне от тебя ничего не надо. Я пришла попрощаться.

Она изо всех сил вцепилась в мои плечи и уткнулась носом в плечо.

– Убирайся из города поскорее. Иначе к утру и ты, и эта девчонка… – Герда на мгновение запнулась, – будете мертвы.

– Это ведь ты попросила отца о последнем шансе для меня?.. – глухо спросил я.

Она отпрянула и, поджав губы, посмотрела прямо в глаза.

– Не могла упустить оставшуюся надежду. Но теперь всё вижу. Ты, кажется, наконец, влюбился. Жаль, что мне за наши десять лет не довелось увидеть того взгляда, каким ты смотрел сейчас на неё…

Большие синие глаза стали наполняться слезами. Под рёбрами больно защемило. Я давно понял, что был ублюдком… Но сейчас смог прочувствовать это в полной мере.

– Прости меня, Герда. Прости, если сможешь, – шептал я, – ты заслуживаешь лучшего.

– Не извиняйся, Филипп, – усмехнулась она. – Мне это всё равно не поможет.

Герда сунула руку в карман и протянула мне какой-то конверт.

– Возьми. Тебе нельзя идти домой. Тем более, с ней.

Взгляд жены упал за моё плечо. Туда, где на переднем сиденье старого снегохода мирно спала Юнона.

– Что это? – спросил я, глядя на конверт.

– Наличные.

– Я не возьму.

– Возьмёшь. Это не подарок. А моя последняя просьба. Я всё ещё люблю тебя. И не хочу, чтобы ты помер с голоду где-то в трущобах Тиви.

Я прикусил губу и потупил взгляд. Чёрт возьми… Милая Герда… Всё ещё пыталась меня спасать…