Оттепель не наступит

– Ты впервые назвала меня по имени.

Я обернулась и поймала на себе пронзительны взгляд. Филипп улыбался, а в его глазах было кое-что… Что мне совсем не нравилось.

Точно также он глядел сегодня, когда я обрабатывала ему рану на носу. В животе зашевелились давно забытые эмоции, которые я отчаянно старалась прогонять.

Мне не хотелось вновь это чувствовать. Но этот взгляд на разбитом лице… Тёплая ладонь, сжимающая плечо.

В воздухе повисло напряжение. Странная, жутко некомфортная тишина. По коже побежали мурашки.

– Ладно, хватит сантиментов, – буркнула я, стараясь разрушить неловкую атмосферу.

– Да, ты права, – кивнул Гарьер, – будешь чай?

– Буду.

Он поднялся и направился в другой угол. Я проводила его взглядом и прикусила губу. Чёрт… Как же с ним… Некомфортно. Было бы гораздо лучше, если бы Филипп, как и Ида, вёл себя холодно и отстранённо. Но он мило улыбался и смотрел так, как когда-то смотрел Хрисан.

При воспоминании о старой любви, сдавило сердце. Не так, как раньше. Болезненная правда схватила кулаком внутренности и стала их изо всех сил сжимать. Мне всё ещё сложно было в это поверить. Однако, теперь на руках были неопровержимые доказательства.

Я поднялась и села на диван. Филипп уже разливал чай по чашкам.

– Как твоё лицо? Болит?..

– Жить буду, – ухмыльнулся он. – Надо же… Ты ещё и заботу проявлять умеешь.

– Прекрати считать меня злобной стервой, – прошипела я, но Гарьер лишь хохотнул.

Он взял кружки и сел рядом, протянув мне чай.

– Ну вот, опять считаешь меня ублюдком. Вообще-то, ты мне совсем не кажешься стервой. Ты умеешь постоять за себя. Сильна духом. Столько всего пережила и не сломалась… Просто тебе не повезло.

Я нервно сглотнула и опустила взгляд на чай. Его слова, казалось, коснулись самого сердца. И мне вновь не понравилось чувствовать это.

– Интересное у тебя понимание о «не сломалась» … Я торговала оружием, обманывала людей и принимала наркотики… Трудно найти более поломанную жизнь, чем мою.

Но Филипп вдруг подвинулся ближе, как будто даже не слышал. Я испуганно подняла на него глаза. Между нами осталось каких-то сантиметров двадцать. Судорожный вздох сорвался с моих губ. Из-за синяков на его лице было сложно понять, что он чувствовал. Но в бездонных голубых глазах появилась та дикость и готовность нырять в омут с головой, которую я впервые заметила, лёжа на больничной койке, в нашу первую встречу.

– Юнона… – выдохнул Филипп и потянулся ко мне.

Я не знала, что делать. Хотелось провалиться сквозь землю или сбежать. Это было неправильно. Но…

Его тёплые губы коснулись моих, и я зажмурилась, инстинктивно ответив на поцелуй. Филипп действовал аккуратно, словно проверял мою реакцию. Но внутри меня начал разгораться давно забытый огонь. Я на секунду отстранилась и ещё раз внимательно на него посмотрела. А затем поставила чашку на пол и решила, что в этой жизни мне больше терять нечего.

Подумаешь, поцелуй с человеком, которому приказали меня убить. Подумаешь, он старше и женат. Кому какая разница?..

Правда в том, что мне тоже хотелось его поцеловать.

Видимо, поняв моё согласие, Филипп тоже поставил кружку и, нежно взяв меня за подбородок, потянул к себе.

Я поддалась. В этот раз поцелуй был совсем не робким. И, надо признать, целовался Гарьер просто замечательно. Это не было похоже на бездушную близость с Геком в пьяном угаре. Внизу живота что-то зашевелились.

– Ползающие жуки?.. – усмехнулся в подсознании Хрисан.

Я резко отпрянула, коснувшись ладонью губ. Сердце стучало по рёбрам, словно сумасшедшее.

– Прости, мы не должны… – вырвалось у меня.

Филипп улыбнулся и опустил взгляд.

– Это ты прости. Не знаю, что на меня нашло.

Я слушала своё сумасшедшее сердцебиение и смотрела на детектива, который заметно погрустнел. Чёрт бы побрал этого Хрисана…

– Филипп… – снова позвала я по имени. – Со мной… Всё очень сложно.

– Я понимаю. Поэтому ничего не требую. Ты ведь всё ещё любишь того мёртвого парня, верно?..

Его слова заставили внутренности сжаться в тугой узел.

Люблю ли я того, кто лгал мне?.. Будь он здесь, дала бы я Гарьеру себя поцеловать?..

– Нет, – неожиданно сорвалась ложь с моих губ, – я его больше не люблю. Но мне надо время… И да… Я прочитала отцовское письмо. Ты забрал мой рюкзак?

– Конечно, – кивнул Филипп, – вон он, в углу лежит.

– Достань в переднем кармане листик. Прочти.

– Но… Это ведь личное…

– Уже нет. Мы ведь в одной команде, так? Правда, я не знаю, как это поможет. Но вдруг.

Филипп положил свою ладонь на мою и вновь улыбнулся.

– Спасибо тебе за доверие.

А затем поднялся, подошёл к рюкзаку и, выудив оттуда письмо, вернулся на диван.

Я отвернулась, чтобы вновь не смотреть на проклятые строчки. Достаточно боли на сегодня.

Спустя пять минут Филипп выдохнул, опустился локтями на колени и, сняв очки, стал потирать лоб.

– Чёрт возьми… – прошептал он. – Это ведь… Всё меняет, Юнона!..

Я недоумённо подняла брови.

– Что, например? Там же ничего такого, чтобы помочь расследованию…

– Да, но в свете того, что мне сказал Аноре… Позволишь сфотографировать письмо и выслать Темзе?

– Делай, что хочешь.