Отторжение

Но, оказывается, чудеса случаются. Иной раз на сухом посохе безнадежного ожидания расцветают нежные бутоны счастья. Вечером Салли вернулась из школы и увидела на кухонном столе письмо. Мать аккуратно приставила его к солонке – и сливочно-белый конверт мгновенно превратился в центральный пункт не только кухни, но и вселенной.

Салли получила приглашение на бал.

Должна ли я была что-то предчувствовать? – спрашивала себя Рита потом. Но кто же мог догадаться? Конечно, она очень радовалась за Салли. Наконец-то! Начали обсуждать платье, украшения, что делать с волосами, стоит ли завиваться или оставить все как есть – у тебя же замечательные волосы. Может, немного румян? А губы? Даже планы и подготовка – огромная радость. Салли была буквально наэлектризована, от нее чуть искры не сыпались. Завтра же возьмет приглашение в школу, пусть полюбуются!

Мне пятьдесят лет и два месяца. Сколько же это дней?

И посчитала в уме: восемнадцать тысяч триста шесть, не больше и не меньше. Цифры точные, отражают ее жизнь. Сухо и беспристрастно, без чувств и нюансов. Почти двадцать тысяч дней… и как понять, какой из них может стать переломным?

И вот она сидит за тем же столом, а на столе – та же солонка. И кухня та же, и бледно-желтые стены, которые ей когда-то так нравились, и пол, и плита, и шкаф, и буфет – все то же. Как же может так получиться, что один-единственный вечер изменяет цвет будущего? Кто может объяснить?

Тринадцатилетняя Салли схватила конверт и отнесла наверх, в свою комнату, чтобы, как только проснется, сразу его увидеть. Тут же спустилась опять, размахивая приглашением, потом хлопнула себя по лбу и вновь взлетела по лестнице, искать кулон в виде золотого сердечка. Опять сбежала вниз, взлохматила голову младшей сестренке, на которую обычно не обращала внимания, убежала к себе и стихла.

Рита и сейчас помнит внезапно наступившее молчание. Сначала она удовлетворенно кивнула – должно быть, Салли решила почитать или сделать уроки. Очень хорошо. Завтра урок музыки, надо позаниматься на пианино. Но тишину внезапно нарушили странные звуки и глухие удары.

Рита пошла наверх посмотреть, что происходит.

Ее дочь рыдала.

Что случилось? Салли ничего не могла объяснить – ее душили слезы. Постепенно выяснилось: она читала приглашение, много раз, и каждый раз чуть не подпрыгивала от радости, но потом что-то показалось Салли подозрительным. Что-то не так. Сначала не могла понять, что именно, – какое-то отклонение, мелочь, какая-то странная деталь. Прекратила смеяться, стала всматриваться и поняла: почерк. Странный блеск букв. Поднесла поближе к лампе, повернула под углом и поняла: текст приглашения не настоящий. Буквы не напечатаны типографским способом, как всегда на этих приглашениях из мужской школы, а написаны от руки. Очень красиво, прекрасно сформулировано, почти неотличимо – но от руки. То есть фальшивка. Кто-то – и она даже догадывалась кто – хотел, чтобы она, раздуваясь от гордости, пришла с этим приглашением в школу, и эта гадина раскрыла бы обман. И она стала бы посмешищем. Или еще хуже: нарядилась в выходное платье, нарумянила щеки, явилась на бал – и получила от ворот поворот. Все будут проходить мимо, а она останется стоять у дверей, оплеванная и осмеянная.

Салли рыдала безутешно. Швыряла книги на пол, билась головой об стену и выкрикивала что-то невнятное.

Прошло много лет, но Рита помнит: ярость Салли передалась и ей. У нее тоже навернулись слезы на глаза. Прикуривала одну сигарету от другой, потрясенная и возмущенная изощренной подлостью одноклассниц дочери. И ее дочь должна и дальше учиться в этой школе, смотреть в глаза этим мерзавкам… Сошлись на том, что обидчицы должны быть наказаны.

Салли, нарыдавшись, выпила стакан теплого молока и лежала у себя в комнате. Рита до прихода Видаля топталась в кухне, не находя себе места от оскорбления и жалости к дочери.

Явился Видаль, и Рита, не дав ему снять пальто, рассказала всю историю. Довольно бессвязно, но он понял. Школа обязана отреагировать, ректор должен принять меры. Салли знает, кто стоит за этой гадостью.

– Салли! – крикнула Рита. – Принеси приглашение!

Салли спустилась вниз. Отец долго сидел, изучал письмо, Салли назвала фамилию зачинщицы. Опять заплакала, и Рита достала очередную сигарету. Надо написать письмо ректору, повторяла она каждую минуту, надо написать в школьный совет. И опять, с нажимом: надо написать письмо ректору. Не горюй, Салли, папа напишет письмо ректору, они будут наказаны. За такие вещи надо из школы выгонять. Они у нас увидят…

– Пусть попросят прощения, – вставила Салли.

– И попросят прощения.

– Перед всеми!

– Перед всей школой.

– Никаких писем я писать не буду, – твердо сказал Видаль.

Рита и Салли уставились на него – обеим показалось, что они ослышались, настолько непостижимым было сказанное. Рита даже перестала курить, пепел на сигарете рос с каждой секундой, вот-вот упадет.

– Но…