Отторжение

Древесные стволы, пожелтевшая хвоя под ногами, колючие еловые лапы – и никого. Почему-то очень страшно уколоться. В траве мелькают блестящие глазки черники, а кот исчез. Лес расступился, обозначил тропинку – что делать? Надо идти по тропинке, кота же нигде не видно. Воздух уплотнился, стал темнее, кроны деревьев нависли, как тучи, голоса отдаются невнятным, как далекая гроза, эхом и тут же умирают. Это, наверное, не сосны, а настоящие тучи. А кот? Он же только что был здесь… черная спинка, белый животик, своевольный кот с умопомрачительно шершавым языком. Сбежал куда-то по этой тропинке под сизыми еловыми тучами.

Голоса все ближе, теперь их два, сливаются – как дальние раскаты грома, только зарниц не хватает. Все, до чего ни дотронешься, кажется холодным – хвоя, мох, ветки. Даже черника. Пауки над головой перебегают с дерева на дерево. Надо повыше поднимать ноги – а вдруг им придет в голову бегать по ногам? Странная тропинка – идет дугой, как линии на пальце. Тучи над головой заколебались, одна опять ворчит, а другая молча растет, наливается свинцом, разрывается раскатом – и опять приходит тишина. Можно идти дальше – надо же найти кота…

…но вот же она, туча! Падает в ее постель, лежит рядом и дышит. А откуда грохот? Открывается дверь, вползает вторая туча, молит о прощении, а туча в постели вздрагивает, выкрикивает обвинения и проклятия… Комната заполняется дождливым туманом, и она, с перепачканными черникой руками… что делать?!

Кто-то осторожно ее поднимает, дождь тут же прекращается. Тучи продолжают время от времени рокотать, но уже на расстоянии. Ее несут в другую комнату – там совсем другая ночь. Сестра, старшая сестра, ложится рядом.

Прежде чем уснуть, К успевает заметить кота. Нашелся! Соорудил колыбель из собственного хвоста и спит на ковре.

Ее имя – Катрин, Catherine по-английски, но шведы не любят длинных слов и, вместо этого товарного поезда из букв, называют ее попросту К.

К сортирует слова. В голове два склада, один для Безопасных слов, другой, соответственно, для Опасных. (Вообще-то К ненавидит все, что обычно идет за словами “соответственно”, “следовательно” и так далее. Потому что и так знает. Ее загоняет в тоску все, что можно предсказать. Но при этом слово ergo[26] ей почему-то нравится.) Итак, два склада и еще сейф из пуленепробиваемого металла с надежным замком. Там хранится одно-единственное слово. Произнести его – как свалиться в бездонный мрак кастильской пропасти. Или, к примеру, прыгнуть в огонь. Опасно для жизни. Это не шутка. Даже думать о содержимом сейфа и то тревожно: кружится голова. Поэтому она старается вообще не думать про этот сейф, хотя знает о его существовании.