Отторжение

— Вместе со второй женой, матерью Дайаны, он погиб в автомобильной катастрофе. Это было 31 июля нынешнего года. Они возвращались на машине из Финляндии. Ещё не добрались до Питера, как иномарка врезалась в столб. Жена Косарева-старшего погибла на месте, он скончался в больнице. Дайана осталась одна. Родственников, кроме Эдуарда, у неё нет. Эдик при разводе остался с матерью. Они жили в Новосибирском Академгородке. Сводную сестру парень видел один раз — ещё ребёнком. Мать Эдуарда вторично вышла замуж — за геолога. Он с пасынком не поладил. После неудачного поступления в ВУЗ Эдуард пошёл в армию — в ВДВ*. Там он приобрёл полезные для будущих занятий навыки. В Новосибирск Эдуард не вернулся. После дембеля отправилась в Абхазию, на сбор мандаринов. Там и познакомился с первым хозяином. Прослужил у него без малого пять лет. Ему, как и Ковьяру, тридцать один год. Дайане — семнадцать.

— Значит, брат с сестрой практически не встречались за столь долгое время, — удовлетворённо сказал Андрей. Он завернул в салфетку рыбьи кости и отодвинул тарелку. — Здесь есть, где разгуляться.

— Вот именно. Когда Дайана окончила школу, папа хотел составить ей протекцию в «Плешке». А конкретно — выучить на делопроизводителя для работы в правительственных учреждениях. Но летом родители погибли, и девчонка осталась беспризорной. Со своим отцом Эдуард был в хороших отношениях. Но общались они большей частью по телефону. Встречались и в Москве, и в Новосибирске. С мачехой Эдик знаться не хотел. Отец показывал ему фотографии сводной сестры, но встречу организовать так и не сумел. Минутку…

Прохор встал из-за стола, сходил в свою тёмную комнату и вернулся с тремя снимками.

— Вот семейство Косаревых — отец, мать, дочь.

Фотки пошли по кругу. Я посмотрел на румяного лысоватого дядьку в замшевой куртке и жалел, что он погиб. Возможно, Эдуард потому и свихнулся, что остался без отца в самом критическом возрасте. Мачеха оказалась крашеной блондинкой с жёстким ртом и тяжёлыми веками. Она была загорелая и ухоженная. На шее носила жемчуг — в три ряда.

Папаша, несомненно, был под её каблуком, и Эдику с такой мегерой общаться не хотелось. Сам парень оказался громилой — в камуфляже, с крестом на шее. Голубые глаза, низкие тёмные брови, круглое розовое лицо, выгоревшие волосы ёжиком. Глаза пустые, как у всех бандитов. Такой и маму родную убьёт, если сочтёт нужным. А щёчки у Эдика толстоваты. Мужик сухощавым должен быть — чтобы желваки по лицу катались. Может, теперь похудел.

— Эдуард знал от папы, что Дайана — девица ветреная, — продолжал Гай. — Если останется беспризорной, обязательно свихнётся. Сын виделся с отцом незадолго до аварии в Комарово. Косарев-старший всё-таки решил свести Дайану с братом, чтобы тот повлиял на егозу. Теперь Эдик решил выполнить последнюю волю отца.

— Понятно. — Андрей отставил пиалу с каким-то экзотическим напитком, промокнул губы салфеткой.

— Косарев переговорил с Ковьяром. Тот разрешил взять сестру к ним. Может быть, удастся выдать её замуж и сбыть с рук. И моему начальству очень хочется, чтобы рядом с «клиентами» оказалась не законченная наркоманка, а совсем другая девушка. И, как на заказ, такая подвернулась. Невероятно — практически копия Дайаны! Никакой «пластики» не надо. Для Эдуарда сестра столь же чужой человек, как любая другая «тёлка». Всё равно им придётся знакомиться заново. Лиц, которые могли бы выявить подмену, рядом с Косаревым нет — особенно на Дальнем Востоке.

— Тогда настоящую Дайану надо надёжно изолировать, — с тревогой сказал Озирский. — И — надолго. На всё то время, что Оксана будет выполнять задание. Это вы можете организовать?

— Мы всё можем, — просто ответил Гай. — Её никто не увидит. Да и девчонке полезно — с «торчками» не будет общаться. Может, удастся её реабилитировать.

Андрей говорил о «погружении» Оксаны, как о решённом деле, хоть ещё и не советовался с ней. Видимо, не сомневался в том, что та даст согласие. Ведь Озирский теперь в своём агентстве — царь и бог.

— Не знаю уж, чего там Оксанка добьётся, куда её допустят. Но попытаться стоит. Банду необходимо взять на блесну. А где сейчас Дайана?

Озирский наблюдал за тем, как Прохор привычно убирает со стола. Я знал, что мой однокашник никогда не делил работу на мужскую и женскую. Он считал, что глава семейства должен уметь всё. И мне казалось, что Гай не может только родить.

— Она уже находится на одном из объектов нашего ведомства, под усиленной охраной.

— Какое «ширялово»* предпочитает? — со знанием дела спросил Андрей.