Отторжение

Как только я увидела Падчаха, дыхание остановилось. Не поддержи меня Махарби, упала бы замертво. Это был тот мужчина, о котором я думала всё время, с тех пор, как отдалась ему. И теперь будто бы не было никаких клиентов, никакого Гуляева — только он один. Но всё-таки передо мной сидел другой человек, только очень похожий на того. Кроме внешности, у них одно имя, один год рождения, даже месяц. Только вот числа разные…

Падчах сидел на низком диване — почти вровень с полом. С лазерного диска лилась тихая, нежная мелодия. В её сопровождении трепетно горел огонь внутри медных плошек. От них волнами распространялись пронзительные, экзотические ароматы. Кругом пестрели всевозможные ковры и подушки. Блестела старинная чеканная посуда.

На богатой скатерти, прямо на полу, были расставлены вазы. В них горами лежали фрукты и ягоды. Бросился в глаза виноград — особенно «Изабелла» и «Дамские пальчики». Были тут и персики, и финики. На огромном подносе стоял необычайный кофейный сервиз фарфора «Боне Шина». Вообще-то он на шесть персон, но тут были только два прибора. Забегая вперёд, скажу, что ела я в тот вечер золотыми ложками и вилками. Чашечки казались настолько хрупкими, что я боялась раздавить их пальцами. Падчах с ласковой усмешкой попросил меня не стесняться.

Но это произошло потом, уже тринадцатого ноября. А сейчас, стоя на коленях, я подняла глаза к лицу этого человека в белом костюме. Как это всё могло произойти? Наверное, неспроста. Он в силах подарить мне свободу, если только захочет.

Танцующие блики пламени маскировали страшные шрамы на щеке Падчаха, способные испугать кого угодно — только не меня. Я слышала и его голос из-за двери — точь-в-точь тот самый. Но такого шрама тогда не было. Господи, я схожу с ума…

— Ну, здравствуй, здравствуй! — Падчах явно наслаждался произведённым эффектом. — Иди сюда, садись, потеряшка…

— Это сказка! Невероятно… — пробормотала я, будучи не в силах даже пошевелиться.

Потеряшка! Значит, он в курсе дела. Тогда и просить незачем. Значит, ребята нашли меня. Они связались с Падчахом, зная, что тот живёт в Турции и много что может.

Сейчас он был весь в белом. Не только костюм с золотыми пуговицами, но и носки, и туфли. Галстук — шёлковый, в пестрину — выделялся на общем фоне. Чёрные волосы лежали в литой, безукоризненной причёске. Что же у него с лицом-то, ужас какой! Кроме больших рубцов, есть ещё и маленькие шрамы, и глубокие морщины. Неужели при этих-то средствах не сделать хорошую пластику?…

— Что ты дрожишь вся? — удивился Эфендиев. — Я тебя не съем. Привет от Озирского и компании…

То, что произошло потом, было неожиданностью как для Падчаха, так и для меня самой. Я поползла к нему по ковру, обхватила его ноги, уткнулась лицом в маленькие для мужчины туфли с пряжками. И завыла, заскулила, как раненый зверь.

Падчах, никогда не терявшийся, был озадачен. Он молча поднял меня с пола, усадил на низкий диван, попытался обнять и успокоить. Но я рыдала и рыдала, понимая, что веду себя отвратительно. Надо всё-таки в руках себя держать, а не позориться перед заслуженным человеком. Кроме того, я рискую закапать слезами с краской его белые одежды.

— Очнись, дорогая моя! Всё позади. Я не оставлю тебя, — поспешно сказал Падчах.

Но я, как заведённая, продолжала целовать его руки, ноги, ковёр и что-то бормотала, будто в бреду. Два лица накладывались одно на другое, а потом растворялись в слезах.

— Как вы меня нашли? — наконец выговорила я, связно, вытирая физиономию платком клиента. — Это, наверное, было очень трудно.

— Мне ничего не трудно, — без ложной скромности ответил Падчах. — Особенно дело касается моих родственников.

— Родственников? — довольно глупо переспросила я.

Понятно, что только родственники могут быть так похожи! Андрей, вроде, что-то говорил, но я тогда не вдумалась.

— Твоя дочь — моя двоюродная племянница, — пояснил Эфендиев. — Я не желаю, чтобы она осталась без матери. Хватит и того, что у неё фактически нет отца. Мой брат живёт в России и не может взять вторую жену — даже если бы очень захотел. Но я вполне могу это сделать. Конечно, неволить тебя я не стану. В любом случае ты поедешь домой.

Я не верила своим ушам и боялась проснуться в борделе у Сулеймана. Неужели всё кончилось, и меня простили? Конечно, Андрей всыплет мне под первое число, да и Прохор Прохорович не будет доволен. Это они искали меня, и нашли, даже в Стамбуле. А я, кретинка, не верила, что такое возможно!

— Оксана, успокойся, возьми себя в руки! — Падчах немного повысил голос. — Скажи, Сулейман обижал тебя? Только честно.

— Он не обижал, — заверила я. — Ему меня продали. Вернее, отдали за долги. Сулейман сразу сказал, что меня можно выкупить. Если вы всё знаете, то понимаете, как я мучаюсь. Ребёнку всего пять месяцев… И ещё сестра, два брата…

— Я знаю, что вы сироты, — мягко перебил меня Падчах. — Именно потому я и обещал найти тебя в Турции.

— Откуда узнали, что меня увезли сюда? — прижимая платочек к искусанным губам, спросила я.