Отторжение

Несмотря на отличные отношения с ребятами, я даже заикнуться не могла о побеге. К концу первого месяца жизни в публичном доме я упала духом. Не представляла, как возьму на руки мою чистенькую, тёпленькую Отку, как обниму Липку и братьев. Конечно, здесь тщательно выискивают всякую заразу. Каждую неделю проводят медицинский осмотр, берут кровь на анализы. Если не считать тех вшей, с гигиеной у меня всё в порядке.

Но от одной мысли о том, что я — проститутка, и у меня было уже больше семидесяти партнёров, имён которых я не знала, становилось стыдно и тошно. Если останусь жива, как стану воспитывать свою девочку? Неужели посмею предъявить ей какие-то претензии после всего, что вытворяла сама? Да Ота по сравнению со мной — настоящий ангел! А я буду требовать, чтобы приносила из школы одни пятёрки и не смотрела на мальчиков…

Сегодня вечером Сулейман соизволил лично посетить меня. Трахать не стал, и пробыл всего десять минут. Улыбаясь и приплясывая, он заявил, что меня все хвалят. С завтрашнего дня, то есть с одиннадцатого ноября, он повышает мою категорию и переводит на обслуживание состоятельных клиентов.

Он уверен, что всё будет о’кей, и я покажу себя умницей. А сегодня, в качестве поощрения, мне позволяется не выезжать к клиентам ночью. Я должна, как следует, выспаться, чтобы отдохнуть перед более трудной работой. Те, кто щедрее платят за девочку, большего от неё и требуют.

12 ноября. Мне приснился светлый, добрый и одновременно печальный сон. Будто бы я оказалась с родителями на Украине. Видела хату, и рядом с ней — гнездо аистов. Там была парочка белых птиц на красных длинных ногах, с чёрными кончиками крыльев. Они щёлкали клювами и целовались.

Снилось, что мне четыре года. Нет ещё ни Липки, ни братьев. В то же время я всё ощущала, как взрослая. Тогда, кажется, была жива ещё прабабушка Горпина. Согнутая годами и болезнью, она стояла на крыльце и улыбалась, показывая один зуб в стянутом морщинами рту.

Я смотрела на то на аистов, то на родителей, сидевших за столом под шелковицей. И понимала, что никого на самом деле уже нет. Мне так не хотелось просыпаться, а пришлось. И подушка опять была мокрая…

Жалюзи поднимать не хотелось, а ведь уже был день. На стуки горничных я не отвечала. Накануне визита Сулеймана у меня был табачный магнат. Я уже тогда поняла, что пошла на повышение. Коротконогий, лысый и сердитый, он заездил меня до потери пульса. И я почувствовала непреодолимое отвращение ко всем мужикам.

Хикмет сказал, что Эмин Керюкчю не столь влиятелен, как раньше. Кроме того, у него не в порядке с головой. Магнат боится, что его отравят, и наезжает в бордели внезапно. Выхватывает девочку попроще. Так, мол, к его приезду не сумеют подготовиться и насыпать яд в вино или пищу.

Знали бы мама с папой, бабушка и прабабушка, что Оксаночка, которая резво бегала между мальвами, подсолнухами и зонтиками укропа, станет проституткой в Стамбуле! И, может быть, там погибнет…

Я неожиданно забылась вновь. Потом открыла глаза и увидела, что проспала ещё час. Лицо так и оставалось мокрым от слёз. С огромным трудом я встала, прополоскала рот, приняла средство от похмелья. Уже собралась идти в ванную, как зазвонил телефон. Чертыхнувшись, я швырнула на постель купальный халат и, голая, косматая, взяла трубку. На проводе оказался Сулейман.

— Яха, вечером наденешь лучшее платье. Все украшения — с бриллиантами, другие не пойдут…

Хозяин даже не поздоровался, хотя обычно это делал. Мне показалось, что его буквально колотит от волнения.

— Тебе принесут серьги, браслеты, колье. Туалеты от Диора, понимаешь? Я так рад, так рад! Ты подошла по внешности очень уважаемому человеку. Он почтил вниманием меня, ничтожного. У меня именины сердца! Я знаю, ты сумеешь ласкать его так, как нужно. Уж постарайся, и я тебя не забуду. Понимаешь, он справляет сегодня день рождения, как принято у него на родине. Он из России, как и ты. Нужен подарок — самая горячая любовь, на какую ты способна. Я пришлю к тебе массажистку, косметичку, парикмахера. Ты сегодня должна быть красивее всех на свете. Если я не услужу этому клиенту, Яха, у меня могут начаться большие проблемы…

Я находилась в полуобморочном состоянии. Повторяла про себя: «Из России… Он из России! Неужели? Но, скорее всего, это мусульманин. Иначе стал бы хозяин так извиваться! Подобной прелюдии перед визитом на адрес ещё не бывало…»

Распрощавшись с шальным от восторга хозяином, я ринулась в ванную. Вылила в джакузи пену на розовом масле. Потом долго, часа два, мылась. Мне всё казалось, что грязь и пот не отходят. Я очень постарела, поблекла, и потому не понравлюсь клиенту. Кто он? Каков из себя? Может, удастся добиться его милости? Как хорошо, что с ним можно будет говорить по-русски. Если есть надежда и вера, то будет и любовь!

При поступлении в заведение Сулейман приказывал девочек фотографировать — во весь рост, в профиль, анфас. На оборотной стороне снимка указывались возраст и кличка. Значит, я подошла солидному господину. Наверное, это эмигрант, который здесь удачно устроился. Очень интересно…