Отцеубийцы

– Жалкий самоубийца! – прорычал Борбас, словно прочитав мысли Рейнара. Монстр не сдох: он умудрился стащить с головы помятый шлем, и теперь над герцогом нависало лицо еще более уродливое, чем у бедного Мархедора, похожее на ночной кошмар или бред, порожденный мадеммой. В нем не осталось ничего от человека: это была опухшая, пересеченная ломаными полосами сосудов, искаженная яростью и болью морда с глазами утопленника.

Рейнар отполз назад, и Борбас атаковал его Даром. Но лапы, вытянувшиеся прямо из-под земли, схватили лишь воздух. Борбас снова воззвал к Дару, изумленно наблюдая, как его демоны копошатся вокруг Рейнара, не касаясь его и когтем. Он посылал их все больше и больше, рыча от злости, забыв о своем защитном круге, забыв даже о Шарке. Наконец до него дошло, что, сколько бы демонов он ни посылал, ни один не может причинить Рейнару вреда, зато он все еще уязвим для обычного оружия…

Борбас занес над головой меч.

«Сейчас я умру».

– Детоубийца! – закричал Рейнар.

Тот замер. Борбас, который в Гильдии был нянькой для всех безумцев, Борбас с его шутками и добрым словом для каждого, кто попросит, Борбас, добряк и надежный товарищ, все еще был жив где-то там глубоко внутри. Рейнару даже показалось, что он видит его за уродством…

– Ты готов был убить мою дочь! Гори в аду до конца времен!

Борбас пришел в себя, и меч снова взлетел в воздух. Рейнар пытался зажмуриться, но даже веки отказали ему. В тупом онемении он наблюдал за клинком, рассекающим воздух.

«Вот, значит, как я…»

Клинок вздрогнул и полетел вниз – но не в голову Рейнара, а наземь, выпав из ослабевшей руки. Плотная тень, блестя на солнце металлическими пластинами доспеха, набросилась на Борбаса сверху, из-за спины Рейнара. Тьма забурлила под ногами кьенгара, руки вскинулись вверх. Не в силах пошевельнуться, Рейнар смотрел, как кинжал прорубает чудовищный серый череп. Ему открылось лицо нападавшего – торжествующее и искаженное ужасом одновременно. Он падал вместе с Борбасом прямо в черную пропасть демонических рук, и первые уже успели схватиться за его доспех и остриженные черные волосы…

Из тьмы в вытоптанную траву хлынула вязкая кровь, полетели ошметки мозга и осколки черепа. Тьма рассеялась, лапы и руки демонов исчезли, явив дергающееся в конвульсиях тело. Латерфольт, шатаясь, медленно распрямился, словно не веря, что в этой схватке за доли секунды вышел победителем. Впрочем, он быстро опомнился и схватил за уздцы лошадь, со спины которой и прыгнул на Борбаса. Рейнар не мог найти в себе сил ни на слово, ни на движение, глядя, как прекрасный и свирепый хинн, похожий на древнее божество, протягивает ему руку.

– Соберись, ничтожество! – прорычал Латерфольт, поднимая Рейнара на ноги. Вместе они бросились к Шарке, затащили девчонку на лошадь, и егермейстер нетерпеливо толкнул Рейнара: – Забирайся к ней, чего ты стоишь?!

– Но…

– У тебя Щит, – быстро говорил Латерфольт, злясь на тупость Рейнара. – Если у них есть еще кьенгары, ты ее защитишь. Ну же!

Рейнар влез на лошадь, прижал к себе Шарку. Правая рука вдруг очнулась, взорвавшись чудовищной болью, но он сумел вцепиться в поводья, вложив в пальцы последние силы.

– Латерф! – крикнул он, сам не зная, что хотел сказать.

Хинн поймал лошадь одного из своих павших всадников и вскочил в седло. Втроем они поскакали обратно к Хроусту в вольный гуф.

– Принц Сироток! – орали Сиротки что было сил.

– Истинный Король! – вдруг вплелся в крики новый клич.

– Рейнар из Митровиц и Латерфольт, сын Хроуста! – подхватили все.

IX. Истинный король

Латерфольт гнал взмыленную лошадь вслед за Рейнаром, который опасно раскачивался в седле, прижимая Шарку к себе. Егермейстер не знал, насколько сильно Борбас ранил герцога. Лишь бы ему хватило сил добраться до резерва и не выронить Шарку!

Хроуст отправил оставшиеся силы на преследование армии Редриха. Сам гетман, размахивая булавой, несся во главе Сироток; его конь надрывно хрипел, подгоняемый острыми шпорами. Латерфольт знал как никто: Хроуст, этот бессмертный могучий старик с громовым голосом, способен пробудить в людях такой боевой дух, который лизоблюдам Редриха и не снился. Присутствие Хроуста на поле боя положит королевской армии конец.

– Не дайте им забрать Борбаса! – услышал Латерфольт крик гетмана. Обернувшись, он увидел за спинами всадников и крупами лошадей, что группа рыцарей пытается унести тело кьенгара с поля. Приступ тошноты подкатил к горлу, когда Латерфольт вспомнил тянущиеся к нему когтистые пальцы… Отвернувшись, он уставился на солнечные блики на доспехе Рейнара – они слепили глаза, но помогали избавиться от образа бурлящей тьмы.

Наконец всадники миновали баррикады. Лекари, присматривающие за ранеными, сгрудились вокруг Рейнара, чтобы снять Шарку с седла. Латерфольт спрыгнул с лошади, бросился туда и подхватил неподвижное тело, не чувствуя его веса, не слыша, как выкрикивают его имя в победном экстазе.

– Милая, – шептал он, – только не вздумай умирать, слышишь?