Отцеубийцы

Рыцари вдруг отпрянули, развернули коней и понеслись обратно к своему резерву. Сиротки, их конники и пехота бросились следом, но вдруг крики торжества сменились воем животного ужаса. Сильный порыв ветра на несколько мгновений развеял дым, и Рейнар, не веря своим глазам, привстал на стременах.

«Я брежу?»

Прямо под ногами Сироток разверзлась черной пастью земля. Она бурлила и кипела, заполняемая густым мраком, из которого вытягивались когтистые руки – сотни, тысячи рук и лап. Хватая солдат за ноги, они валили их на землю и затем душили, раздирали на мелкие кусочки и тянулись за следующими, как огромное жадное пятно зыбучих песков. Хроуст потерял дар речи, тупо глядя, как тонет в демоническом мраке его воинство.

– Мой гетман! Ян! Это… это… – только и мог просипеть потрясенный Кирш.

Из-за спин отступающих рыцарей показался одинокий всадник, с ног до головы закованный в черный доспех, протягивающий руку в сторону Сироток и их укреплений, точно в издевательской мольбе. Даже без доспеха этот человек был великаном: лошадь несла его с огромным усилием, увязая копытами в рыхлой земле.

«Это он – последний из Последующих, с которым мы с Фубаром пили пиво и шутили о женщинах, – понял Рейнар. – Борбас, угрожавший моей маленькой Эфоле…»

– Как он это сделал? – резкий окрик Хроуста вывел Рейнара из ступора. Гетман подъехал к Шарке, указывая на Борбаса: – Он же в четырех сотнях локтей от нас! Так далеко Дар не бьет! Шарка!

– Я не знаю, мой гетман, – пролепетала Шарка. Взгляд ее был обращен только к Латерфольту: тот успел отскочить от преисподней в последнюю секунду и теперь в растерянности смотрел, как черная пропасть пожирает его всадников.

Борбас все надвигался, и черный полукруг его Дара расширялся, не давая никому к нему приблизиться. Град стрел осыпался на кьенгара, но руки демонов резко вскидывались вверх, раскидывая стрелы, как щепки, подобно тому, как это делала Шарка в Козьем Граде. Чем ближе он подбирался к Сироткам, тем большую мощь обретал его Дар. Теперь Борбас не просто хватал солдат – он сметал любого, кто ступал на черную землю, превращая его в кровавые ошметки. Латерфольт отступал, выжидая удачного шанса, полагаясь на свою скорость, но демоны Борбаса то и дело норовили свалить его с лошади. Пока хинн еще уворачивался от лап, но какая-то из них уже сбила с него шлем.

Хроуст грязно выругался, а его конь слева от Рейнара дернулся. Светлая тень бросилась вперед, блистая на солнце доспехами и золото-рыжими волосами. Шарка неслась к Борбасу, плюнув на все запреты гетмана, и никто, даже сам Хроуст, не решился ее остановить. Свора уже сгрудилась вокруг нее. Шарка спрыгнула с лошади и, окруженная демонами, направилась прямо на Борбаса. Мрак закипел: псы набросились на вражеских демонов, а в этом мечущемся, рваном облаке уродства упрямо двигалась вперед Хранительница, пытаясь переломить защиту кьенгара-вора… Латерфольт кинулся к ней, но путь ему преградили все те же руки, и в бессилии он и его конники посылали в Борбаса бесполезные стрелы. Несчастный хинн орал что было сил, но Шарка уже пробралась за круг, пробила его и, вытянув перед собой руки, ударила Даром Огня и Воздуха.

Борбаса сбросило с лошади. Пока он приходил в себя, поднимаясь на ноги, его черный круг исчез, но тут же вновь схлопнулся черной стеной за спиной Шарки, отделив ее от Сироток. Двое кьенгаров – заключенный с ног до головы в металл титан и хрупкая девчонка – теперь стояли друг напротив друга на выжженном поле, устланном телами и залитом кровью. Их демоны продолжали молчаливую борьбу. Но у Борбаса было явное преимущество: он держал Шарку на расстоянии, зная, что ее Дар бьет слабее, и не давал ей ни мгновения передышки.

Рейнар посмотрел на Хроуста: тот застыл, впервые не зная, что предпринять. Рыцари тем временем возвращались на поле, несмело обходя черный круг, за которым боролись кьенгары. Хроуст вяло приказал Петличу и Ройтеру сдержать их – его вниманием по-прежнему владела дуэль Борбаса и Шарки. Если у старика и была какая-то стратегия, то появление Борбаса утопило ее в хаосе.

«Неужели так и закончится история Сироток?» – подумал Рейнар, неожиданно не найдя в этой мысли утешения. Он отвернулся от поля боя, потому что наблюдать за этим кошмаром стало невыносимо, и взгляд его притянул догорающий Унберк. Город, построенный его предками, город, где короновали его прадедов, все еще плевался в серое небо струйками дыма, похожими на демонов Свортека – те умели так же высоко взлетать в небо, оставляя за собой черные шлейфы…

Латерфольт вернулся к Хроусту за командами, но гетман все еще судорожно соображал, глядя, как бедная Шарка из последних сил пытается отогнать Борбаса. Тот наступал, и в его правой руке сиял на солнце меч. Немой брат Шарки, Дэйн, сжался в седле, беззвучно рыдая, пока к его сестре в который раз неумолимо подбиралась смерть.