Отцеубийцы

Еще один пес – но этот уже не бросится облизывать ей лицо и уж тем более визжать от восторга. Латерфольт отпустил щенка, нахально откинулся на спину и фыркнул:

– Чего тебе, величество?

– Твои хинны столпились там, на конюшне, как стадо баранов, а ты нежишься с… песиком? – Рейнар, как и Хроуст, был раздражен. Что его злит? Латерфольт или что-то другое? Может, меньше всего на свете Рейнар ожидал, что играть с щенком Латерфольт будет в компании Морры? Но большего ей не удалось прочитать по его хмурым бровям. Латерфольт разразился ругательствами, подхватил Кнедлика за ошейник и покорно поплелся за Рейнаром обратно в лагерь.

Морра снова осталась в одиночестве – но на сей раз вместо отчаянья ее переполняла досада. И как она сразу не заметила этой возможности, пока та вертелась прямо перед ее носом? Однако за досадой пришло предвкушение легкой добычи.

С площадки башни открывался приятный вид на городишко. В Хасгуте Морре доводилось видеть куда более впечатляющие закаты. Солнце отражалось там в витражах и черепице, словно город тонул в огне без дыма. Но здесь, в Тршеботове, никаких витражей и черепицы не было, и ничего не мешало солнцу безраздельно блистать в роскошном алом одеянии.

Привалившись спиной к бойнице, Латерфольт тоже любовался закатом. К Морре он не повернулся, но вот Кнедлик у его ног дернулся и подполз к ней на брюхе. Хвостом щенок вилял вяло, словно разочарование Латерфольта пригибало его к земле.

– Ты не виноват, – Морра ласково потрепала щенка за ухо.

– Да, ты не виноват, дружище, – Латерфольт обхватил Кнедлика за шею и поцеловал в лоб. – Черт, я так надеялся, что получится! Ты видела ее? Она и бровью не повела! Как будто мы принесли ей камень.

– Мы что-нибудь придумаем, Латерф. – Баронесса протянула ему флягу. Он, не раздумывая, взял пойло и поморщился, сделав большой глоток.

– С каждым днем в ней все меньше Шарки и все больше твоего Свортека, – сипло сказал он. – Я никак не ожидал, что мне придется делить со Свортеком постель. Фу! – Его перекосило, на сей раз не от настойки. – Хотя, наверное, ты была бы в восторге.

– Какой же ты грубиян! Мне тоже горько видеть Шарку такой. Я люблю ее не меньше, чем ты.

Латерфольт язвительно рассмеялся и снова сделал глоток. Когда он заговорил, голос его дрожал: настойка делала свое дело.

– Не нам говорить о любви. Не мне, не тебе, не кому-либо здесь…

«Это оно», – почувствовала Морра и взяла Латерфольта за руку. Он не отодвинулся: пальцы обмякли, позволяя Морре изучать каждую мозоль и шрам. Ничто не переменилось в его лице, и он по-прежнему на нее не смотрел. Кнедлик отскочил, увлеченный птичкой на бойнице; рука Латерфольта упала на пол, но Морра подхватила ее, устраиваясь поближе.

– Я знаю, что ты делаешь, – сказал Латерфольт. – И догадываюсь зачем. И мне это не льстит. Ты вообще с кем-нибудь спала по любви?

– Ты сам сказал, что любви здесь не место. Но с тех пор, как меня вытащили из темницы, куда ты меня кинул, я сумела рассмотреть тебя поближе.

Она шептала в пахнущие костром волосы, с удивлением ощущая прилив острого, не наигранного возбуждения. Никогда раньше на ее ласки не отзывались с таким равнодушием – и это неистово волновало.

– Вообще-то я помолвлен с твоей подругой.

– Со Свортеком, как ты верно подметил.

– Прекрати! Это все еще Шарка, и я ее вытащу.

– О, не смеши! – воскликнула Морра, и Латерфольт удостоил ее прищура. – Только не говори, будто хранишь верность Шарке! Признавайся, сколько у тебя девок помимо нее? Ни за что не поверю, что та белобрысая была единственной, с кем ты трахался за спиной Шарки. Ты же хинн! Верность – не твое. – Она уже шептала в самое его ухо: – Да и Шарка не дура. Она все о тебе знает.

– С чего ты взяла?

– Да с того, что она бывшая шлюха. Такие за версту чуют, кто женат, кто нет, кому нравятся девчонки помоложе, кто любит пожестче, а кто и вовсе по мальчикам. Зуб даю, тебя она раскусила еще в Галласе, но будет терпеть твои выходки, потому что знает: тебя не исправить.

– Ну, тебе ли не разбираться в шлюхах, – усмехнулся Латерфольт. Его пальцы плотно сомкнулись на локте Морры и притянули ее ближе. Баронессе достаточно было протянуться самую малость, чтобы впиться в искусанные губы, но послевкусие от его слов остановило ее.

«Нет, Морра, заткни свою гордыню! Ты не можешь упустить и эту добычу. Она сама просится в руки».

– Вот почему ты мне нравишься, Латерф. Ты никогда этого не признаешь, но мы с тобой очень похожи. Мелкие хищники в тени больших. Лжецы…

– Ничтожества, – подхватил Латерфольт, и его губы скользнули от уха Морры к краю ее рта.

Она уже чувствовала на языке сладковатый запах настойки, могла из-под прикрытых век сосчитать каждую его ресницу, чувствуя, как огрубевшие от тетивы пальцы играют мочкой ее уха, как вдруг Латерфольт выпалил:

– Если ты такая умная, Морра, почему так глупо просрала Рейнара?

Возбуждение превратилось в свинцовую тяжесть. Его пальцы, мгновением ранее блуждавшие у ворота ее рубашки, принялись аккуратно застегивать пуговицы: